БНР. Триумф побежденных - [31]

«При каждой возможности подчеркивайте тот факт, что белорусский полк в Гродно сдался в плен… Теперь я настолько владею ситуацией, что могу в любую минуту, не проливая крови, его распустить. Не делаю этого лишь потому, что дружественные отношения с полком ослабляют значение и влияние Тарибы».

Правительство БНР, покидая Гродно, оставило в городе часть наличной суммы на руках гродненского губернского комиссара П. Алексюка. Уже после вступления в город польской армии на его адрес из Берлина пришла телеграмма следующего содержания:

«Bitte smolitsch zu nachrichtigen dasz ich warte berlin also man sali nachrichten nur kondratowitsch und zwei herren und sofort meine palto schicken».

Перевод ее звучал весьма странным образом. Выходило, что А. Луцкевич просил срочно передать ему через А. Смолича… пальто! Все, однако, становится куда более понятным, если поменять «пальто» на «деньги». Вскоре в Гродно приезжают вице-министр БНР А. Смолич с В. Ластовским, чтобы их вывезти из города.

Из Гродно Смолич отправляется в Варшаву с целью добиться от Польши признания независимости Беларуси. Сложно, однако, сказать, насколько его шаги были заранее оговорены с членами правительства БНР. Уже 20 мая он подает в канцелярию Ю. Пилсудского проект соглашения, по которому Польша должна была создать правительство Литовско-Белорусской республики, армию, администрацию и выдать Беларуси кредит.[109]

Главным сторонником союза Беларуси с Польшей внезапно становится глава гродненского комиссариата БНР П. Алексюк. Можно сказать, что А. Луцкевич сам подтолкнул его к этому, поручив вести переговоры с местными польскими организациями. Уже в конце апреля в Варшаву направляется делегация Гродненской Белорусской центральной рады, а вскоре переговоры продолжились уже в Вильно. В конце мая 1919 г. П. Алексюк встречается со В. Славеком — руководителем польской контрразведки и доверенным лицом Ю. Пилсудского, — и получает разрешение на проведение белорусского съезда Виленщины и Гродненщины с целью создания национального представительства. В обмен на это будущие делегаты должны были выступить в поддержку союза с Польшей. (По некоторым источникам, В. Славек даже предложил объявить на белорусском съезде Пилсудского… великим князем Великого Княжества Литовского![110])

Тогда же в Варшаве создаются Белорусский национальный комитет и Польско-белорусское общество во главе с Л. Дубейковским и Б. Тарашкевичем.[111] В этой связи в своем “Дневнике” один из представителей “краевцев” Э. Войнилович отметил:

«Во взглядах белорусов и в их тактике наступил определенный перелом. Если в Минске они ежились при одном упоминание о “легионах”, то теперь они решились сотрудничать на варшавском фундаменте, для того чтобы эти легионы занимали Беларусь до самых Днепра и Двины».

Подобный вывод, однако, был весьма поспешным.

Тем временем часть членов правительства и Рады БНР собирается в Ковно, где, судя по всему, ведет переговоры о возможности создания белорусско-литовской федерации. И пока сторонники сближения с Польшей требуют воздержаться от каких-либо политических выступлений в пользу Литвы, правительство БНР 8 мая выступает с нотой протеста в связи с оккупацией польской армией Виленщины.

Как только в Ковно стало известно о подготовке к Виленскому съезду, В. Захарко собирает на совещание представителей правительства и Рады БНР Чтобы «в корне прекратить всякие возможные подтасовки белорусской общественной мысли», после совещания создается специальная делегация во главе с К. Терещенко и Т. Грибом, которая срочно направляется в Вильно.

Съезд состоялся 9–10 июня в стенах бывшего базилианского монастыря. Оказалось, что из прибывших ста двадцати пяти делегатов большинство составляют сторонники белорусских эсеров. Б. Тарашкевич вспоминал:

«Алексюк с треском провалился. Конечно, не могло быть и речи о каком-то великом князе, когда в президиум сыпались предложения самых радикальных антиоккупантских резолюций, главным образом эсеровского характера. Съезд избрал все-таки постоянный политический орган: Белорусскую раду Виленщины и Гродненщины, председателем которой был избран Клавдий Душевский».

В итоге созданная на съезде Центральная белорусская Рада Виленщины и Гродненщины выступила за возобновление деятельности Рады БНР.

21 мая правительство БНР собирается в Берлине. Позже А. Луцкевич в своих показаниях писал:

«Сам же я сделал несколько официальных визитов в Берлине (в бюро президента Эберта — к докладчику по восточным делам д-ру Мейснеру) и в министерстве иностранных дел, где вместо отсутствующего министра меня принял докладчик по восточным делам фон Блюхер. Никакой “политики” с разгромленной Германией делать не приходилось, и единственным практическим вопросом был вопрос о возможности попасть в концлагеря и завязать контакты с военными белорусами. Меня, с одной стороны, интересовал вопрос о настроениях пленных белорусов… с другой же — хотелось помочь им материально и вести среди них белорусскую национальную пропаганду. Но немецкие власти были уже здесь ни при чем, концлагерями ведал делегат Антанты русский генерал фон Монкевиц, с которым я позже и познакомился. Для агитации среди военнопленных белорусов был издан номер журнальчика на белорусском языке п[од] н[азванием] “3 роднаго краю”, где между прочим излагалась история БНР и помещен мой мемориал на мирную конференцию. В Берлине я постарался познакомиться с рядом виднейших общественных деятелей, таких как, например, Карл Каутский, Рорбах, Аксель Шмидт, с редакторами некоторых газет… Давал статьи и заметки, информирующие о белорусах, в немецкие журналы. Наконец, готовил издание информационной книжки на немецком языке о белорусах, их истории, истории белорусской литературы и искусства, об экономическом положении — но книжка эта вышла под редакцией Вальтера Егера уже после моего отъезда в Париж».