Блошка банюшку топила, вошка парилася - [2]
— Вот, Вячеслав Михайлович, такая есть темка, — прищурясь, начинал Трофимыч.— У меня один еврейчик знакомый. Там. Не в Европе. Дальше. Ну, неважно. Майки вот эти вот,— он показал, — молодежные.
— Футболки, — подсказал Славка.
—Ти-шотки, блин, — проявил Трофимыч знание «темки». — Там они по 30 центов. Американских, естественно. А здесь? Ты посмотри. Сколько они в магазинах?! А можно еще дешевле брать. Он, — Трофимыч показал большим пальцем вверх, потом, смеясь, ткнул им в пол, — мне говорил, что после компаний разных, ну знаешь — юбилей фирмы, праздник муниципальный, дни лука-огорода, гонки динозавров… Нашлепали там своё.
— Логотипы.
— И не продали! Чуешь?! А с рекламой если… Майтимаусы, томыджери, то-сё, кока-кола, короче. Эти вообще — копейки! Борт к борту. На абортаж.
— И в чем вопрос?
— Контейнер. Не меньше. Партия такая. А смысл-то меньше брать?
— И деньги, — сказал Славка.
— И деньги, — подтвердил Трофимыч.
— А еврей твой?
— Еврей на месте всё-всё организует.
— Да-да. Конечно. Он там уже наварит. И с тебя еще возьмет. «Свою долю». Ой-да, лампенздруся. Шахель-махель-ду. А здесь, учти, только на реализацию, Александр свет Трофимыч. А через месяцок вернут. Грязную, захватанную. «Не берут». И — в попе. К тому ж — за морем телушка полушка. А паровоз? Кто за дым заплатит?
— Умеем мы, Вячеслав Михайлович, это,— сказал Трофимыч, разливая остатки. — «Не получится». Знаем как «не получится». Сто доводов против. И ни одного — «за».
— Ну не реально, Саша! Ептыть, сам посуди. Сколько времени их продавать будешь? Не Москва у нас, не Питер. Мыши сто раз съедят. Да и продашь... По копейке разлетятся. Отдал мешок — получил кулёк.
— Ну это так, — примирительно сказал Трофимыч. — Майки — это… Подождут. Предлагает мне один хлопчик область прибалтийскими шпротами завалить. Всё на месте обеспечивают. Говорит — привези только. И весь регион будет твой.
— Бандюган?
— Спортсмены. Серьезные ребята.
— Ну, бандюки. Понятно. А почему прибалтийскими? Астрахань, Ростов-на-Дону. Тоже консервы. Мурманск. Владивосток. Зачем с таможней сложности?
— У меня там подвязки. Приятель армейский. На рыбе и сидит. К тому же народ привык: чай — индийский, сахар — украинский, шпроты — из Прибалтики.
— А деньги?
— Деньги наши. Но, — Трофимыч сделал паузу. — «Реф». Не меньше.
— А реализация?
— Тоже самим надо. Но монополия! Монополия — большое дело, Вячеслав Михайлович. На этом можно далеко выехать. Это — перспектива, я скажу.
— У нас больше ничего нет?
— Выпить?
— Да. Чего-то так, захорошело, Саш.
— Давай пивком лакирни, — предложил Трофимыч. — Мне-то нельзя. Завтра я куплю в городе, доложу на склад. Вот еще штука. Смотри. Но только досказать дай, ты уж больно встревать торопишься.
Трофимыч каждый раз выдавал новую «темку», которую Славка подвергал тотальному разгрому. Идеи Трофимыча по большей части были масштабными: «фура», «морской» контейнер, вагон. Причем денег даже на поддон памперсов не было ни у того, ни у другого.
Но разговоры-то…. Сами разговоры…
В лучшие годы Трофимыча назвали Генералом.
Небольшого роста, плотный, со сплющенным носом и золотыми передними зубами, немногословный с незнакомыми — он скорее смотрелся авторитетом с зоны, чем деловым упертым мужиком, — кем и был тогда на самом деле.
Воздух перемен Трофимыч почуял чутко, по-звериному. И даже радостно. Уволился с завода и уговорил двоих приятелей начать другую жизнь.
В будке путевого обходчика, рядом с железнодорожным полотном, без вентиляции, в чаду свинцовых паров, на «левом» электричестве ночами шла работа. Отливали пломбы для вагонов, клеммы для аккумуляторных проводов. Работу не делили: собирали по свалкам разбитые аккумуляторы и бесхозные свинцовые чушки, тут же плавили, удаляя окислы, разливали в формы, на общественном транспорте, сгибаясь в три погибели, свозили на «базу», где шел почти непрерывный процесс.
«Голод» на их продукцию был большой. Дело стало приносить прибыль.
На Трофимыча помимо основной работы ложилась и вся бумажно-волокитная. Договоры, отчеты, переговоры, банк, исполком, бухгалтер, проверяющие… Пока дело не встало на ноги, он спал по три-четыре часа.
Потом было швейное ателье. Потом мастерская по ремонту холодильников. В планах было производство аккумуляторов. Нашлись специалисты, помещение. Трофимыч тонул в технической документации, мотался по командировкам...
Закончилось судом.
Молоденький следователь сшил дело о краже свинца со свалки. Свалка была государственная. А то, что гнило на свалке — считалось государственным добром. Статья была не шуточная.
Трофимыч три месяца провел в СИЗО, но получил условный срок. Кооперативное движение набирало обороты, Горбачев ездил по стране, трескучие фразы о перестройке ослабили хватку и Трофимыч проскочил сквозь зубцы судебной машины.
«Закон — паутина, — сказал ему адвокат. — Муха увязнет, а шмель проскочит».
Бывшие партеры к этому времени вывели Трофимыча из состава правления, перерегистрировали кооператив, заменили дверные замки, поставили охрану.
Не помогла ни унылая драка, ни жалоба в горисполком. Трофимыч сходил к адвокату, но в суд обращаться не стал.
Говорят, музыканты — самый циничный народ.(с) С.ЧиграковПо этой книге грамматику учить нельзя. И пунктуацию тоже.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Бирлять, лабать, кирять, кочумать, срулять, дрыхлять, барать, лажать.Сказ и бухтина, анекдот и антрекот, смешно и грешно, спьяну и спохмела.Несовершеннолетним и девицам не рекомендовано.
Андрей Виноградов – признанный мастер тонкой психологической прозы. Известный журналист, создатель Фонда эффективной политики, политтехнолог, переводчик, он был председателем правления РИА «Новости», директором издательства журнала «Огонек», участвовал в становлении «Видео Интернешнл». Этот роман – череда рассказов, рождающихся будто матрешки, один из другого. Забавные, откровенно смешные, фантастические, печальные истории сплетаются в причудливый неповторимо-увлекательный узор. События эти близки каждому, потому что они – эхо нашей обыденной, но такой непредсказуемой фантастической жизни… Содержит нецензурную брань!
Это роман о потерянных людях — потерянных в своей нерешительности, запутавшихся в любви, в обстановке, в этой стране, где жизнь всё ещё вертится вокруг мёртвого завода.
Самое начало 90-х. Случайное знакомство на молодежной вечеринке оказывается встречей тех самых половинок. На страницах книги рассказывается о жизни героев на протяжении более двадцати лет. Книга о настоящей любви, верности и дружбе. Герои переживают счастливые моменты, огорчения, горе и радость. Все, как в реальной жизни…
Эзра Фолкнер верит, что каждого ожидает своя трагедия. И жизнь, какой бы заурядной она ни была, с того момента станет уникальной. Его собственная трагедия грянула, когда парню исполнилось семнадцать. Он был популярен в школе, успешен во всем и прекрасно играл в теннис. Но, возвращаясь с вечеринки, Эзра попал в автомобильную аварию. И все изменилось: его бросила любимая девушка, исчезли друзья, закончилась спортивная карьера. Похоже, что теория не работает – будущее не сулит ничего экстраординарного. А может, нечто необычное уже случилось, когда в класс вошла новенькая? С первого взгляда на нее стало ясно, что эта девушка заставит Эзру посмотреть на жизнь иначе.
Книга известного политика и дипломата Ю.А. Квицинского продолжает тему предательства, начатую в предыдущих произведениях: "Время и случай", "Иуды". Книга написана в жанре политического романа, герой которого - известный политический деятель, находясь в высших эшелонах власти, участвует в развале Советского Союза, предав свою страну, свой народ.
Книга построена на воспоминаниях свидетелей и непосредственных участников борьбы белорусского народа за освобождение от немецко-фашистских захватчиков. Передает не только фактуру всего, что происходило шестьдесят лет назад на нашей земле, но и настроения, чувства и мысли свидетелей и непосредственных участников борьбы с немецко-фашистскими захватчиками, борьбы за освобождение родной земли от иностранного порабощения, за будущее детей, внуков и следующих за ними поколений нашего народа.