Блондинки моего мужа - [11]

— Один известный классик сказал, что люди смеются лишь для того, чтоб не плакать, — ответила Мария и продолжила: — А я сейчас вот о чем думаю. Понимаете, на этой даче лжекузен раньше ни разу не появлялся. Он всегда отдыхал в другом отцовском загородном доме. Заново отстроенном, современном. А тут вдруг приперся. Будто нарочно для провокации. Может, я насочиняла себе все, но… Кузен мой не один приехал, а с шофером. И шофер тот вроде возился со своей машиной, а когда услышал про копию завещания, то, возможно, и в моей что-то подкрутил. Это все могут быть мои домыслы, но… Как-то так лжекузен повел разговор, будто нарочно меня подстрекал сорваться с места и немедленно в город помчаться. Он что-то такое сказал, и мне вдруг отчаянно захотелось ввязаться в настоящую открытую войну… Приехать в город, чтобы перед всем честным народом заявить: мол, вот она я — наследница — живу у себя дома. Я тут же собрала самые необходимые вещи и рванула уезжать. А тут — загадка с машиной…

— Не столько с машиной, сколько с намерениями твоего кузена, — констатировала я. — Георгий тоже ведь считает, что дело там нечисто.

— В том-то и вопрос, понимаете? — скривилась Маша. — Теперь я даже не знаю, стоит ли идти в суд. Если у человека преступные намерения… Может, нужно плюнуть на все? С голоду не помру. Я сейчас не так уж плохо зарабатываю. Жила всегда без отцовских денег и дальше проживу.

— А этот тип будет нагло пользоваться твоим имуществом? — возмутился Темка.

— Все это нужно будет обсудить тщательнее, — предостерегла я от поспешных выводов. — С одной стороны, с такими психами, как твой лжекузен, лучше не связываться, с другой — кто ж их тогда накажет, если не мы. И потом, мне кажется, правда на твоей, Мария, стороне. Отчего бы преступники так боялись копии завещания, если бы в их якобы оригинале было все чисто?

И вдруг я поняла, что именно означает Машкин рассказ. Выходит, это дело нешуточное. Выходит, Георгию действительно угрожает серьезная опасность. Если этот кузен-брат по уши в преступлениях — то Аленкину какую-то убил, то покушение на собственную сестру организовал, — то уж об постороннего детектива руки марать точно не побрезгует. А ведь Маша сгоряча сказанула, будто хранит копию завещания у какого-то надежного детектива. Как пить дать, лжекузен решил, что речь — о Георгии. С чего б это посторонний сыщик травмированную Марию с места аварии забирал?

Боже! Жорика сейчас, возможно, даже пытают. Требуют выдать несуществующую копию завещания. Я глянула на часы. С момента Жорикового сигнала тревоги прошло уже непомерно много времени. Такими темпами я окажусь в городе только под вечер.

«А помощь нужна сейчас! Ну что же я, дура, медлю?!» — титаническими усилиями я заставила себя не впадать в панику и самобичевание.

— Маша, немедленно сообщи мне городской адрес твоего кузена, — взревела я. — И загородный. И вообще назови все места, где его можно найти. Никаких возражений! Мне кое-что надо проверить. Я старше и опытнее, мне виднее, как поступать!

Стараясь выглядеть уверенно, я принялась раздавать указания:

— Артем, оставайся с Марией, ей сейчас нужна защита. Если что — вызывайте полицию. И будьте, пожалуйста, все время на связи. И заприте дверь на засов. И…

«Только бы Жорик попал в переплет из-за какого-нибудь другого дела! Только бы!» — причитала я, мчась к электричке. От переживаний я даже забыла мысленно выругать Георгия, который забрал форд, не предусмотрев, что такси к нам ездят крайне редко и неохотно, а мне будет весьма затруднительно пешком отправляться на героические поиски похищенного мужа.

Глава третья, утверждающая: кто не спрятался — я не виновата!

Кто бы мог подумать, что в электричках до сих пор ездит так много народу! Если бы чиновники пользовались общественным транспортом, то, наверное, давно объявили бы общегосударственную борьбу с катастрофическим перенаселением. Не вместимость же транспорта увеличивать, ясное дело!

А может, все кинулись искать Георгия синхронно со мной? Вполне реальная ситуация для моего патологического невезения. В общественном транспорте, полагаю, царит благодать и раздолье, лишь когда я езжу на машине. Помнится, Темка рассказывал, что как-то ехал к нам даже сидя в электричке. Сидя, а не повиснув на поручне, как я сейчас. Я мысленно посмеивалась сама над собой, чтобы не впасть в крайнюю степень раздражения. А злиться было из-за чего: вжатая носом в мощную спину какого-то обмотанного в холщовую куртку дедугана, я уже минут десять пыталась вывернуться и принять более удобную позу. Едва это удалось, как вагон качнулся, слегка сместив пассажиров вправо. Огромная тележка, груженная разнокалиберными картонными ящиками, деловито качнулась и наехала прямиком мне на ногу. Хозяин тележки, хрупкий сутулый юноша в очках, умудряющийся даже в такой толкучке читать книжицу, не глядя схватился за ручку тележки. Убирать это тяжеленное сооружение с моей ноги он явно не спешил. С трудом вытянув руку откуда-то из недр толпы, я потянулась и слегка похлопала юношу по плечу. Читающую публику я всегда уважала, поэтому хамить не спешила.