Близость - [110]
Не отводя глаз от пламени и не замедляя движения ножа, мягко режущего бумагу, я сказала:
– Ну вот, мама, прогресс налицо. Еще месяц назад ты упрекала меня за нервическую беспокойность. Но сдается мне, ты сильно перегибаешь палку, когда сейчас бранишь меня за чрезмерное спокойствие.
Подобный тон я обычно приберегаю для своего дневника, а в общении с ней не использую. Мать отложила список в сторону и сказала, что насчет спокойствия не знает, но вот за дерзость ей очень даже следует меня выбранить.
Теперь я наконец посмотрела на нее. И теперь от моей апатии и следа не осталось. Я почувствовала… возможно, за меня говорила Селина, но я почувствовала, будто пылаю отраженным светом, не своим, совсем не своим.
– Я тебе не служанка, которую можно отчитать и прогнать с глаз долой. Со мной так нельзя, ты сама знаешь. Но все равно обращаешься со мной как со служанкой.
– Довольно! – быстро сказала мать. – Я не потерплю таких речей в собственном доме, от собственной дочери. И в Маришесе не потерплю…
Ей и не придется ничего терпеть, ответила я, поскольку меня в Маришесе не будет – по крайней мере, первый месяц. Я решила остаться дома, одна, а она пускай едет в Маришес со Стивеном и с Хелен.
– Останешься дома, одна? Что за вздор!
– Никакой не вздор. Напротив, очень разумное решение.
– Обычное твое упрямое своеволие, вот что это такое! Маргарет, мы с тобой тысячу раз вели подобные споры…
– Значит, тем более не стоит заводить сейчас еще один.
Право, тут не о чем говорить. Я бы с радостью провела в одиночестве неделю-другую. Уверена, всем в Маришесе будет только лучше, если я останусь в Челси!
Мать ничего не ответила. Вернувшись к прерванному занятию, я начала орудовать ножом энергичнее, и она поморщилась от треска разрезаемой бумаги. Но что подумают о ней все знакомые, если она уедет, оставив меня одну? – сказала мать. Пускай думают что хотят, ответила я; она может сочинить любое объяснение. Может сказать, что я подготавливаю к публикации папины письма, – пожалуй, я и впрямь занялась бы архивом в тишине и покое.
Мать покачала головой:
– Ты была очень плоха. Вдруг ты опять заболеешь, а ухаживать за тобой будет некому?
Я сказала, что не заболею и что в любом случае я останусь не в полном одиночестве – здесь будет кухарка. И ее племянник может ночевать в доме внизу, как было в первые недели после папиной смерти. А еще здесь будет Вайгерс. Она может оставить мне Вайгерс, а Эллис забрать с собой в Уорикшир…
Вот что я сказала матери. Ни о чем таком я прежде даже не думала, но сейчас каждым легким, быстрым движением ножа я будто бы выпускала на волю слова из книги, лежащей у меня на коленях.
Мать задумалась, хотя и продолжая хмуриться.
– Но вдруг ты заболеешь… – повторила она.
– Да с чего я должна заболеть-то? Посмотри на меня, я же совершенно здорова!
Она посмотрела, наконец-то внимательно. И увидела мои глаза, вероятно ярко блестевшие от лауданума, увидела мое лицо, разрумянившееся от каминного жара или от энергичных движений, которыми я разрезала страницы. А еще увидела мое платье – старое бордовое, которое я велела Вайгерс достать из шкафа и ушить в талии, поскольку у всех моих серых и черных платьев воротники недостаточно высокие, чтобы скрыть бархотку.
Думаю, именно платье и стало решающим доводом в мою пользу.
– Ну пожалуйста, мама, позволь мне остаться! Нам ведь совсем не обязательно все время проводить вместе, правда? Да и разве не приятнее будет Стивену и Хелен отдохнуть в Маришесе без меня?
Может показаться, будто последние слова я произнесла с хитрым расчетом, но на самом деле я ничего не имела в виду, вообще ничего. До той минуты мне и в голову не приходило, что мать догадывается о моих чувствах к Хелен. Что она может наблюдать за мной, когда я смотрю на Хелен, прислушиваться к моему голосу, когда я произношу ее имя, или подмечать, как я отвожу взгляд, когда она целует Стивена. Но сейчас, когда я упомянула Хелен таким спокойным и ровным тоном, на лице у матери отразилось… нет, не облегчение, не довольство, но что-то очень-очень похожее – и я тотчас поняла, что она и наблюдала, и прислушивалась, и подмечала. Все два с половиной года.
Интересно, какими были бы наши с ней отношения, если бы я лучше скрывала свою любовь или если бы вообще не полюбила Хелен?
Мать поерзала в кресле и разгладила юбку на коленях. Ей все-таки кажется, что так поступать не очень правильно, сказала она. Но с другой стороны, если со мной останется Вайгерс и если через три-четыре недели я поеду в ее сопровождении…
Прежде чем дать согласие, она должна переговорить со Стивеном и с Хелен, сказала мать. В следующий наш визит к ним, в канун Нового года, я обнаружила, что теперь меня совсем не тянет смотреть на Хелен, и, когда в полночь Стивен ее поцеловал, я только улыбнулась. Мать сообщила о моем плане, и они сказали, что не видят ничего страшного в том, чтобы я немного пожила одна в собственном доме, где и так провожу много времени в уединении. А миссис Уоллес, ужинавшая с нами, выразила мнение, что остаться на Чейн-уок, безусловно, гораздо разумнее, чем подвергать опасности здоровье, путешествуя поездом.
Впервые на русском языке — дебютный роман автора «Тонкой работы», один из ярчайших дебютов в британской прозе рубежа веков.Нэнси живет в провинциальном английском городке, ее отец держит приморский устричный бар. Каждый вечер, переодевшись в выходное платье, она посещает мюзик-холл, где с бурлескным номером выступает Китти Батлер. Постепенно девушки сближаются, и когда новый импресарио предлагает Китти лондонский ангажемент, Нэнси следует за ней в столицу. Вскоре об их совместном номере говорит весь Лондон.
Лондонский бедный квартал, вторая половина XIX века. Сью Триндер, сирота, выросшая среди воров и мошенников, не знает, что судьба странными узами соединила ее жизнь с юной наследницей богатого имения, живущего замкнуто и уединенно. И едва порог дома переступает неотразимый Джентльмен, начинаются приключения, захватывающие дух своей непредсказуемостью.
Впервые на русском — новейший роман прославленного автора «Тонкой работы», «Бархатных коготков» и «Нити, сотканной из тьмы», своего рода постскриптум к «Ночному дозору», также вошедший в шорт-лист Букеровской премии.Эта история с привидениями, в которой слышны отголоски классических книг Диккенса и Эдгара По, Генри Джеймса и Ширли Джексон, Агаты Кристи и Дафны Дюморье, разворачивается в обветшалой усадьбе Хандредс-Холл, претерпевающей не лучшие времена: изысканный парк зарос, половина комнат законсервирована, гостей приходится принимать в цокольном этаже, и вообще быть аристократом невыгодно.
Сара Уотерс – современный классик, «автор настолько блестящий, что читатели готовы верить каждому ее слову» (Daily Mail). О данном романе газета Financial Times писала: «Своими предыдущими книгами, три из которых попадали в Букеровский шорт-лист, Сара Уотерс поставила планку качества очень высоко. И даже на таком фоне „Дорогие гости“ – это апофеоз ее таланта». Итак, познакомьтесь с Фрэнсис Рэй и ее матерью. В Лондоне, еще не оправившемся от Великой войны, они остались совершенно одни в большом ветшающем доме: отца и братьев нет в живых, держать прислугу не позволяют средства.
Впервые па русском – новейший роман прославленного автора «Тонкой работы» и «Бархатных коготков», также вошедший в шорт-лист Букеровской премии. На этот раз викторианской Англии писательница предпочла Англию военную и послевоенную. Несколько историй беззаветной любви и невольного предательства сложно переплетенными нитями пронизывают всю романную ткань, а прихотливая хронология повествования заставляет, перелистнув последнюю страницу, тут же вернуться к первой.
Впервые на русском — самый знаменитый из ранних романов прославленного автора «Тонкой работы», «Бархатных коготков» и «Ночного дозора». Замысел «Нити, сотканной из тьмы» возник благодаря архивным изысканиям для академической статьи о викторианском спиритизме, которую Уотерс писала параллельно с работой над «Бархатными коготками».Маргарет Прайор приходит в себя после смерти отца и попытки самоубийства. По настоянию старого отцовского друга она принимается навещать женскую тюрьму Миллбанк, беседовать с заключенными, оказывая им моральную поддержку.
В книгу известной детской писательницы вошли две исторические повести: «Заколдованная рубашка» об участии двух русских студентов в национально-освободительном движении Италии в середине XIX в. и «Джон Браун» — художественная биография мужественного борца за свободу негров.
Документальный роман, воскрешающий малоизвестные страницы революционных событий на Урале в 1905—1907 годах. В центре произведения — деятельность легендарных уральских боевиков, их героические дела и судьбы. Прежде всего это братья Кадомцевы, скрывающийся матрос-потемкинец Иван Петров, неуловимый руководитель дружин заводского уральского района Михаил Гузаков, мастер по изготовлению различных взрывных устройств Владимир Густомесов, вожак златоустовских боевиков Иван Артамонов и другие бойцы партии, сыны пролетарского Урала, О многих из них читатель узнает впервые.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Биографический роман о выдающемся арабском поэте эпохи халифа Гаруна аль-Рашида принадлежит перу известной переводчицы классической арабской поэзии.В файле опубликована исходная, авторская редакция.
Главным героем дилогии социально-исторических романов «Сципион» и «Катон» выступает Римская республика в самый яркий и драматичный период своей истории. Перипетии исторических событий здесь являются действием, противоборство созидательных и разрушительных сил создает диалог. Именно этот макрогерой представляется достойным внимания граждан общества, находящегося на распутье.В первой книге показан этап 2-ой Пунической войны и последующего бурного роста и развития Республики. События раскрываются в строках судьбы крупнейшей личности той эпохи — Публия Корнелия Сципиона Африканского Старшего.
Главным героем дилогии социально-исторических романов «Сципион» и «Катон» выступает Римская республика в самый яркий и драматичный период своей истории. Перипетии исторических событий здесь являются действием, противоборство созидательных и разрушительных сил создает диалог Именно этот макрогерой представляется достойным внимания граждан общества, находящегося на распутье.В первой книге показан этап 2-ой Пунической войны и последующего бурного роста и развития Республики. События раскрываются в строках судьбы крупнейшей личности той эпохи — Публия Корнелия Сципиона Африканского Старшего.
Лауреат Букеровской премии Джулиан Барнс – один из самых ярких и оригинальных прозаиков современной Британии, автор таких международных бестселлеров, как «Англия, Англия», «Попугай Флобера», «История мира в 10/2 главах», «Любовь и так далее», «Метроленд», и многих других. Возможно, основной его талант – умение легко и естественно играть в своих произведениях стилями и направлениями. Тонкая стилизация и едкая ирония, утонченный лиризм и доходящий до цинизма сарказм, агрессивная жесткость и веселое озорство – Барнсу подвластно все это и многое другое.
Юкио Мисима — самый знаменитый и читаемый в мире японский писатель. Прославился он в равной степени как своими произведениями во всех мыслимых жанрах (романы, пьесы, рассказы, эссе), так и экстравагантным стилем жизни и смерти (харакири после неудачной попытки монархического переворота). В романе «Жизнь на продажу» молодой служащий рекламной фирмы Ханио Ямада после неудачной попытки самоубийства помещает в газете объявление: «Продам жизнь. Можете использовать меня по своему усмотрению. Конфиденциальность гарантирована».
Впервые на русском языке роман выдающегося каталонского писателя Жауме Кабре «Я исповедуюсь». Книга переведена на двенадцать языков, а ее суммарный тираж приближается к полумиллиону экземпляров. Герой романа Адриа Ардевол, музыкант, знаток искусства, полиглот, пересматривает свою жизнь, прежде чем незримая метла одно за другим сметет из его памяти все события. Он вспоминает детство и любовную заботу няни Лолы, холодную и прагматичную мать, эрудита-отца с его загадочной судьбой. Наиболее ценным сокровищем принадлежавшего отцу антикварного магазина была старинная скрипка Сториони, на которой лежала тень давнего преступления.
Случайно разбитый стакан с вашим любимым напитком в баре, последний поезд, ушедший у вас из-под носа, найденный на улице лотерейный билет с невероятным выигрышем… Что если все случайности, происходящие в вашей жизни, кем-то подстроены? Что если «совпадений» просто не существует, а судьбы всех людей на земле находятся под жестким контролем неведомой организации? И что может случиться, если кто-то осмелится бросить этой организации вызов во имя любви и свободы?.. Увлекательный, непредсказуемый роман молодого израильского писателя Йоава Блума, ставший бестселлером во многих странах, теперь приходит и к российским читателям. Впервые на русском!