Блаженны кроткие… Священномученик Сергий Лебедев, последний духовник Московского Новодевичьего монастыря. Жизненный путь, проповеди, письма из ссылки - [9]

Дом Московского губернатора, с 1917 года здание Моссовета (МСР и КД) до перестройки

Фото Аркадия Кулева

10 сентября 1920 года был заключен договор представителей общины Новодевичьего монастыря (уже «бывшего») с Московским Советом рабочих и красноармейских депутатов о «принятии от московского совдепа в бесплатное и бессрочное пользование находящегося в Москве на Малой Царицынской улице дом 2 богослужебного здания (Новодевичий монастырь), состоящего из шести храмов»[47], при условии непроизнесения каких-либо политических проповедей и содержании монастыря в сохранности.

Но почти одновременно, 22 сентября того же года, срочным распоряжением Отдела юстиции МСР и КД (Московского Совета рабочих и крестьянских депутатов) имущество монастыря было передано в ведение Управления квартхозами Хамовнического района.

«Бессрочное пользование» церквами Новодевичьего монастыря православным приходом не состоялось. Монастырь был передан Главнауке, и сразу в части его помещений расположился Музей эпохи правления царевны Софьи и стрелецких бунтов, вскоре замененный Музеем раскрепощения женщины.

Началась активная переписка Главнауки с вышестоящими организациями, смысл которой заключался в том, чтобы как можно быстрее освободить захваченные у монастыря помещения от бывших обитательниц – под жилье научных работников музея. Изгнанные монахини устраивались работать в музей в качестве смотрительниц или уборщиц. Игумения Вера работала заведующей монастырским кладбищем. Часть сестер разъехались кто куда. Ликвидация монастыря продолжалась.

Игумения Вера (Победимская)

Проведение в действие Декрета об отделении Церкви от государства парализовало жизнь Церкви и лишило ее источников существования. Как повсюду, в Новодевичьем монастыре возможности совершения богослужения все более ограничивались, материальное положение монахинь и духовенства резко ухудшилось. Монастырь изначала был бесприходным, в нем «венчаний и крещений не совершалось вовсе». Средства на содержание священнослужителей поступали в основном от процента капитала причта (образовавшегося от взносов на поминание) и из кружечного дохода, составлявшего около четверти общей суммы. Жалованья из казны священники не получали. После революции монастырский капитал был национализирован и «доход поступал только лишь на похороны и панихиды <…>. С закрытием кладбищ[48] доход весьма сократился»[49].

В особенно тяжелом положении оказалась семья Лебедевых, так как материальных ресурсов, дополнительных к жалованью отца Сергия, не имелось. Если ранее Марии Павловне как вдове священнослужителя государственное казначейство выплачивало половинную пенсию, заслуженную мужем, в размере ста рублей, и Прасковья получала жалованье старшей учительницы, то после революции прежние источники средств существования были полностью утрачены. Остались обе сестры, «сын – студент университета, мать престарелая, племянник малолетний – все безработные»[50].

План Новодевичьего монастыря

vidanica.ru

Екатерина всю жизнь была тяжелобольным человеком, нуждавшимся в постоянном попечении. Она шила на дому, когда могла, и вместе с матерью вела домашнее хозяйство. Отец Сергий стал основным кормильцем своей большой семьи, а жалованье его значительно уменьшилось. Прасковья Павловна старалась вновь найти заработок. В 1918 году она служила завхозом в конторе москворецкого пароходного общества Министерства путей сообщения «Кавказ и Меркурий»[51], а к ноябрю следующего года устроилась сотрудницей канцелярии, вероятно, Московского университета[52]. Старший брат отца Сергия Николай Павлович жил отдельно со своей семьей.

При разрушении новыми властями старого мира «до основания» Церковь как самое прочное основание жизни дореволюционной России оказалась преследуемой с начальных этапов утверждения советского государственного строя. Духовное сословие стало одной из первых его жертв, в 1917–1919 годах подвергшейся погромам, расстрелам и расправам самосудом. Позже репрессии осуществлялись по нормам выработанных законов, но не ослабели. Не все клирики, поставленные в бесправное положение лиц, обреченных на преследование, смогли продолжать свое служение. Появились случаи снятия священного сана. Не обошла эта скорбь и Новодевичий монастырь. 3 июня 1921 года определением Епархиального совета был отчислен от места монастырский диакон Владимир Михайлович Боголепов «с запрещением священнослужения как заявивший печатно о своем решении выйти из состава служителей культа»[53].

Остальной клир монастыря остался неизменным до последнего дня существования обители. В страшных условиях террора священнослужение все в большей мере становилось подвигом хранения веры и верности Церкви, несения скорбей и горя людей, стремившихся во Христе найти опору и утверждение, искавших помощи и утешения у духовных наставников. Насколько самоотверженным было служение отца Сергия, можно судить по тому, что ко дню Святой Пасхи 1919 года по распоряжению московского епархиального начальства он был награжден наперсным крестом и через год, 26 сентября (9 октября) 1920 года, возведен в сан протоиерея.