Блаженны кроткие… Священномученик Сергий Лебедев, последний духовник Московского Новодевичьего монастыря. Жизненный путь, проповеди, письма из ссылки - [78]
Выпустили[273] Георгия Яковлевича [Извекова] и направили в Усть-Сысольск[274], а жил, вероятно, в Усть-Куломе[275]. Федор Николаевич[276] и Михаил Федорович[277]еще в Устюге. Сообщите Елене Леонидовне А[льбертовой], что Владыка Николай[278] в Москве, в какой-то из тюрем. Важно поддержать его в его тяжких переживаниях.
Священномученик Георгий Яковлевич Извеков
Из материалов следственного дела 1931 года
Всем вам, мои близкие, дорогие и милые, шлю привет, Божие благословение и лучшие пожелания. Господь так устроил, что происшедшее со мной не оставило во мне пока никакого следа. Душа моя вполне мирна и покойна, а вследствие этого и тело, если не ботеет[279] и не цветет всеми красками, то все же и не покрыто мраком печали и болезни. А впереди великое и радостное время Великого поста и красавицы весны, которую в первый раз в жизни придется встречать во всей полноте и красоте подлинного и ничем не испорченного лона природы. Время идет очень быстро, и не за горами этот праздник природы. Вместе с половодьем пойдут пароходы и до нашего Кичменгского Городка. Быть может, кто-нибудь и соберется к нам, особенно милая Пашенька с Катенькой. Пусть она поимеет это в виду при назначении отпуска. Отдохнуть здесь вполне возможно. Если комфорта помещения не сможем предоставить, то все же комфорт природы и радость родственного свидания и общения будут к их услугам. Ну, дорогие, пока довольно. Да хранит вас всех Господь Бог. О. Алексий шлет всем вам привет и лучшие пожелания. Спасибо ему, он помогает мне во всем и много скрашивает своей компанией время моего нового и необычного жительства.
Любящий Вас искренне – С.
№ 8. Отец Сергий – родным
Деревня Макарово, близ с. Кичменгский Городок
4 марта 1932 г.
Мои милые и дорогие.
Пользуюсь случаем, что сегодня от нас идут на почту, пишу вам свое очередное посланьице. Да вообще приходится сообразовывать писание и отправку писем с оказией. Лишний раз я не делаю путешествий в Кичменгский Городок, из-за экономии своих сил, так как туда и обратно пришлось бы делать 10 верст. Большею частию не гнушаемся и попутчиками, если таковые оказываются по пути нашего следования, в особенности, если имеется что-либо в руках. Один рубль и стоит все удовольствие – прокатиться и сберечь свои силы.
Первого марта в полной исправности получил я от вас бандеролью бумагу и конверты. Очень рад и глубоко благодарен всем потрудившимся по части снабжения ею меня. Без нее я как без рук здесь, где нет возможности достать ее. Второго марта в полной же и совершенной исправности получил вашу первую московскую посылку и имел удовольствие лакомиться скромно задрапированными сухариками-деликатесами высокой марки. Не нахожу слов благодарности вам, мои дорогие, за любовь вашу, вложенную в каждый сухарик, не говоря уже о редкостях, стоящих больших денег. Без слез не мог извлекать ни одного предмета, тем более читать дорогого письма нашей бесценной мамочки. Но все же, подчеркиваю, как-то совестно было лакомить себя такими дорогими и изысканными лакомствами, как чудная икра, балык, дивные сельди. От всей души мне жаль вас и ваши тощие карманы. На будущее время, Бога ради, повоздержитесь от излишней траты на мое утешение. Мне все кажется, что вы очень обрезываете себя для этих утешений. Можно и полегче, я за все вам несказанно благодарен.
Что касается вообще моего аппетита, то он продолжает быть умеренным. 18 суток голодовки дают себя знать. Вспоминаешь увещание кухарки покойного Евгения Алексеевича Марьи Ивановны: «Ешь, пока живот свеж, завянет, ни на что не взглянет». Насильно, когда нет особого желания, не заставишь себя кушать всласть и с аппетитом. Вот и кушал все это время сплошь скоромное, да и в Великий пост собираюсь разрешить себя на рыбу. Но все же как-то чувствуется, что не все еще пришло в настоящую норму. Вашими деликатесами буду пользоваться на правах выздоравливающего, которому делаются исключения.
Одновременно со мной две очень хорошие посылки получил и отец Алексий. Очень жаль, что пришлось отказаться от удовольствия полакомиться курочками, оказавшимися в посылке. Только лишь малая часть их и мяса оказались годными к употреблению, остальное – попортилось и было уничтожено. Вообще же и заговенье, и масленицу мы встречаем в полном обилии продуктов. Все у нас есть, и не будем скаредничать и экономить. Что Господь послал, будем употреблять на пользу и в подкрепление своих сил.
Третьего марта получил Катенькино заказное письмо, за которое сердечно ее благодарю. Очень приятно мне было прочитать в нем о визите мамочки и Пашеньки ко Владыке митрополиту[280]. Мне очень дорого и приятно то впечатление, какое вынесли они от этого визита. Всех своих начальников я всегда глубоко уважал и чтил, и много видел от них ласки и любви, глубоко чту я и Владыку митрополита Сергия за его крестоносный подвиг возглавления Церкви в наше лютое время. Я совершенно не льщу себя надеждою, что Владыка может помочь мне в моем деле. Это сверх его сил и желания. Он, с своей стороны, рад бы все сделать для нашего освобождения, но непреодолимые препятствия стоят на пути его добрых намерений. Кроме ласки, любви и внимания, я ничего не видел от него в прошлом, и мне, повторяю, очень дорого и ценно, что мамочка и Пашенька вынесли хорошее впечатление от знакомства с ним, что в лице его они имели дело с хорошим и достойным всякого уважения человеком.
