Блаженны кроткие… Священномученик Сергий Лебедев, последний духовник Московского Новодевичьего монастыря. Жизненный путь, проповеди, письма из ссылки - [76]
Сегодня ровно неделя, как я в новом месте и новых условиях своего жития. Пока за все могу только лишь восхвалять и от всей души возблагодарить Господа. С виду неказиста и убога наша хата, хозяйкой которой является первая в деревне беднячка Аксинья. Все покосилось в разные стороны; от ежедневного освещения лучиной все прокоптилось и почернело. Нужда и бедность смотрят во все глаза из разных углов и щелей владения Аксиньи. Но все это внешнее убожество с избытком покрывается высокою, духовною красотою этого простого, но милого, необычайно скромного и приветливого человека. Она – единственная работница во всем доме. С утра до позднего вечера она в непрерывных тяжелых трудах, и все это с улыбочкой, без тени какого-либо неудовольствия или раздражения. Нам она старается услужить, как только она может. Когда угодно, в любую минуту дня и ночи поставит самовар, все приберет, изготовит, как умеет, все, чего мы ни попросим. Словом, у нее мы чувствуем себя в родной обстановке. Здесь дух наш получил полную свободу от устюжского плена и пребывания в золотой клетке на (Пролетарской) улице. Молитва у нас общая. Хозяева очень дорожат этим и принимают в ней самое живое и горячее участие. Сначала почитаем, тот и другой, а в конце и попоем. Условия жизни и обстановка вполне позволяют сделать это.
Для занятий своих в течение дня мы оборудовали отдельную комнату. Отец Алексий наладил в ней железную печку, вставили рамы, перенесли мы в нее свою святыню, вещи, книги и начали свое мирное житие с молебна и ежедневного чтения Слова Божия. Кроме железной, имеется и русская печь в этой же комнате. И эту печь протапливаем каждый день, так что день вполне можно проводить там, чтобы заниматься своим делом и избегать любопытных взоров крестьян и крестьянок, являющихся посмотреть новых жильцов Аксиньи. Вместо лучины освещаемся керосином, которым не без труда пришлось раздобыться на деревне. Но вообще же продовольственный вопрос стоит здесь очень остро. Деревня колхозная, у всех всего в обрез, и каждый следит друг за другом, чтобы не было продажи и спекуляции. До сего времени не можем раздобыться картофелем. Обещали привезти, но пока еще только обещают. На хлеб получили паевые книжки, по 300 грамм на день не человека, дали денег на муку, которую можно здесь достать. В этом отношении здесь покойно и достаточно. Во всем же другом скудно. Молока и молочных продуктов пока еще не могли достать. У нашей хозяйки имеется корова. Но она, так же, как и другие коровы на деревне, перестала доиться до весны, после разрешения от своего интересного положения.
Пока особой нужды по части питания не испытываем, так как имеем в избытке все необходимое из привезенного вами и доставленного вашим усердием и любовию. Кушаем во славу Божию достаточно и без перерыва все скоромное, ввиду потери во время этапа и карантина и приближения Великого поста. В будущее не заглядываем, поручая его Милосердному и Пекущемуся о нас Господу. Гулять ходим ежедневно. Здесь по этой части очень свободно и удобно. Изба наша вторая от конца всей деревни. Никто и не видит нашего гулянья, никто и не повстречается нам на пути.
По праздникам, конечно, вместо гулянья, идем в церковь. Здесь их две. Обе православные и имеют в полной силе мелодичный звон. Подходишь ко храму, и тебя встречает радостный перезвон, возвещающий о начале службы. В быту сохранилось здесь много старозаветного. Существуют, например, в церкви оглашения предбрачные. Предлагают заявить, нет ли препятствий к повенчанию и вступлению в законный брак такого-то с такой-то. Это в наше-то просвещенное время! За такое дерзновение у нас, конечно, и кодекса-то не хватило бы, бессрочная тюрьма и ссылка увенчали бы всякого из нас за такое выступление! А здесь как будто так и надо. Народу в церкви не так много, но кто есть одеты чисто и прилично, соблюдают порядок и держат себя очень хорошо. К нам все относятся сочувственно и с уважением. Почему-то думают, что мы будем служить или, по крайней мере, попоем на клиросе. Хоть нужда в этом здесь и очень большая, так как пение еще ниже устюжского, хоть и очень хотелось бы тряхнуть стариной и отверзть свои уста для восхваления Господа, но по вполне понятным основаниям мы воздерживаемся. Зайдем в алтарь, приложимся к Престолу Божию, вынем просфорку и затем отправляемся на место в ряду других богомольцев.
Церковь Спаса Преображенья. Снята 1 января 1932 г.
Фотогораф Наталья Пьянкова. Музей Кичменгского Городка
Церковь св. Александра Невского Кичменгского Городка. Вдали остатки церкви Спасо-Пребраженье
Фото 201-1
Как я чувствую себя в смысле здоровья? Вполне исправно. Кушаю три раза в день. Сплю часа полтора после обеда и часов восемь после ужина, ночью. Очевидно, они [бессонницы] были нервного характера. Спокойны теперь у меня нервы, и настроение, и самочувствие – все в полной исправности. Пожаловаться ни на что не могу, разве только на блох, которые водятся на полатях, где мы располагаемся на ночлег. Пожалуйста, обо мне по части здоровья и скуки от заброшенности в деревню не беспокойтесь. Здоровье мое Господь хранит. Видимое чудо совершил Он надо мною во время перехода из Устюга при неимоверных по трудности условиях, при питании в течение 18-ти суток в 300 грамм [хлеба] и двух кружках воды, видимое чудо совершает он и теперь, примиряя со всеми дефектами жития и отгоняя скуку любимым и полезным делом углубления в любимую область церковности и богомыслия.
