Благие дела - [73]

— Ты была с ним близко знакома? — раздалось у нее над ухом. — Он был твоим возлюбленным?

Впервые за все время Карианна подняла взгляд на собеседницу: это была светловолосая, коротко подстриженная девушка, вероятно, ненамного старше Карианны, она говорила ровно, терпеливо, сочувственно.

— Да, мы живем вместе, — отвечала Карианна. — Недалеко отсюда.

— Как тебя зовут?

Карианна без запинки отбарабанила свои имя, фамилию, возраст и адрес. Потом то же про Даниэла. Года рождения она вспомнить не могла, ей стало неловко, но ее успокоили, что это не имеет значения. Его родственники? Она назвала Май.

— Нужно ей позвонить, — сказала Карианна. — Я хочу… Я хочу поговорить с Май. Он ведь не умер, правда?

Светловолосая девушка замешкалась с ответом, затем, вздохнув, произнесла:

— Увы, он таки умер.

Карианна замотала головой, она была уверена, что они ошибаются. Растерянно оглядевшись по сторонам, она спросила:

— А что, «скорая помощь» уже уехала? Где он? Я хочу к нему! Мне нужно быть рядом!

Но его уже увезли, объяснила блондинка, они вернутся к этому позже. Пускай лучше Карианна расскажет, что здесь произошло, как было дело.

На мгновение ей показалось, будто она слышит голоса, видит какие-то тени, чье-то лицо, кулак, занесенный для удара… И тут же все исчезло, Карианна беспомощно развела руками:

— Не знаю… Я… мы… Пожалуйста, позвоните Май сами.

Да-да, конечно, они позвонят сами. А Карианна пусть садится в машину, они отвезут ее к врачу, сегодня ее больше не станут донимать.

А потом были врачи, и новые расспросы, и укол, и кровать в незнакомой комнате, а проснувшись, Карианна увидела рядом Май, но совершенно не похожую на себя, с чужим, опухшим лицом. Карианна была сбита с толку: она явно ночевала в больничной палате, но она ведь не больна, у нее только небольшое головокружение, и она не помнит… Май и Руал забрали ее с собой в Саннвику, там они отвели ее наверх, в бывшую комнату Сесси, и уговорили прилечь, она послушала их, но сказала, что спать не будет. И тут же уснула.

Она проснулась посреди ночи и долго лежала, глядя в темноту. Через некоторое время она поднялась, зажгла стоявшую на тумбочке лампу под розовым абажуром и снова вытянулась на кровати, поверх одеяла, не отводя глаз от скошенного потолка мансарды, на котором остались отметины от скотча и кнопок. Карианна понимала, что произошло, и сохраняла полное спокойствие.

Спокойствие не покидало ее всю следующую — весьма напряженную — неделю. Она не плакала. Карианна и рада была бы выплакаться, да не получалось. Она рассказала все Май, Май рыдала, Руал тоже, и она не могла ничем утешить их, так же как не могла плакать вместе с ними. Карианна прожила в саннвикской белой вилле несколько дней. Она не видела в этом большого смысла, но хотя бы взяла на себя практические заботы: мыла посуду, готовила, ходила в магазин, в общем, пыталась помочь, чем только возможно. Она говорила и со своими родителями, постаралась успокоить их, удерживая при этом на расстоянии. Они не встречались с Даниэлом, Карианна не торопилась представлять его, да и он не рвался к ним в гости, так что родители знали о нем только понаслышке. Теперь это было неважно. Через три дня она снова вышла на работу. В газетах ни ее фотография, ни имя не фигурировали, так что лишь Мириам и Крошка Гуннар могли связать героя ее романа с человеком, зверски убитым в глупейшей уличной драке, а их она просила помалкивать. У нее не было сил обсуждать с кем-либо случившееся. Ее вызывали на допрос в полицию, в отдел по расследованию убийств. Она подробно все изложила, но, к сожалению, не сумела дать словесных портретов. Четверо ребят, молодых, с привычным выговором восточного побережья, она их плохо разглядела в темноте. Одного, правда, она могла бы узнать, попадись он ей еще раз. Следователь советовал ей быть настороже и избегать репортеров: как-никак она была единственным свидетелем, а неизвестно, что на уме у этих психов, совершивших преступление. Она молча кивнула. Это ее устраивало. Карианне вовсе не хотелось быть на виду, не хотелось ни с кем разговаривать, самое лучшее забиться в уголок и не высовываться — авось тогда все станет как прежде…

Похороны: она не верила, была как во сне. Гроб не открывали, Даниэл был изуродован до неузнаваемости. Май и Сесси плакали, плакал и Руал, даже у Эйвинна в глазах стояли слезы, а уголки губ подергивались. Карианна в оцепенении следила за исчезающим гробом. Ей сказали, что в нем Даниэл. Но ведь, значит, его сейчас сожгут! На какое-то безумное мгновение она утратила свое благодатное спокойствие… и тут же вновь обрела его.

Этого не может быть… так не бывает… Пусть все вокруг утверждают, что… Это абсурд. Он должен где-то быть! Думать иначе было недопустимо, сумасбродно.

На другой день у Карианны наступил срыв. Она стояла в кухне над раковиной, собираясь мыть посуду. Май должна была вытирать, и вдруг в нос ударил специфический запах моющего средства с ароматом лимона — и перед глазами всплыло лицо Даниэла, это он мыл посуду в последний вечер, перед выходом из дома, точно так же пахли тогда его руки.

— Боже мой! — простонала Карианна. — Он умер! Это все-таки правда! Он умер…