Благие дела - [45]
Запыхавшись, она добежала до просвета и увидела обрыв.
Откос, резко уходивший вниз; на склоне трава, цветы, деревья.
Под откосом кто-то двигался. Рут точно не разглядела этого коричневого зверя. Косуля? Лось?
Рут замерла на круче, обнимая ствол дерева, она перевела дух, и ей стало легче. Раз есть жизнь, есть и надежда…
Конечно, ее напугало одиночество. Кто-то должен был построить все это… Где люди? Мир после человека, пронеслось в сознании. Ну и пусть… Здесь были трава, деревья, солнечный свет, были птицы, теперь Рут знала, что водятся и звери. Ей больше не было страшно.
Она села на краю обрыва, обхватив руками колени.
И мгновенно перенеслась обратно.
Уборная в детском саду… белые плиты пола, запах мыла и хлорки, свет из крохотного окна наверху. Рут сидела на полу…
— Рут!
Дверь распахнулась, и перед Рут предстал Йоаким — в намокшем от снега комбинезоне, с шапкой в руке и рыжими локонами, обрамляющими бледное личико.
— Чего ты не отвечаешь? — сердито спросил он. — Надо отзываться!
Она радостно поднялась и здоровой рукой привлекла мальчика к себе.
— Я немного ушиблась, — пояснила она, — ударила больную руку, и мне стало так больно, что…
— Тебе было ужасно больно, да? — озабоченно переспросил Иоаким, с почтением разглядывая ее загипсованную руку. — Тогда иди полежи, а я ничего, сам разденусь.
— Мне уже лучше, — заверила Рут. — Если я расстегну кнопки, молнию и помогу с завязками, ты доделаешь остальное?
— Конечно. Мама просила передать, что она не успела зайти со мной, — сказал Иоаким, — у нее машина не завелась, и она торопилась на метро.
Рут лепетала что-то утешительное, а сама перебирала в голове собственные проблемы.
Последний приступ был меньше недели назад, похоже, они учащаются. А если бы Рут была в игровой комнате? А если бы она держала на руках ребенка? Нет, рисковать нельзя, она просто не имеет права…
— Угораздило же повредить руку, — посочувствовала мама Ким, которая стояла в передней и заматывала шаль, собираясь уходить. — И, конечно, правую! Почему всегда достается правой?!
— Если ты не левша, — улыбнулась Рут, — тогда, естественно, левой…
Что же делать? Уйти домой, как только появится Венке? Сесть на больничный? Но ведь это снова замены! Бедная Венке… Едва они наладили дела в группе…
Но… но…
До конца дня Рут все-таки доработала. Администрации она сообщила, что чувствует себя плохо, у нее кружится голова, видимо, накатывается грипп.
— Хорошо, что у нас многие дети тоже болеют, — вздохнула Венке, — глядишь, как-нибудь справлюсь. А вид у тебя действительно скверный, Рут. Попробуй дома выпить горячего молока с чесноком!
— Ты уж посоветуешь! — состроила гримасу Рут.
— Да нет, правда, очень помогает. А ко вкусу ты притерпишься. Потом надо залечь в постель, пропотеть и выспаться, и все как рукой снимет.
— Не знаю, как быть, — печально проговорила Рут.
— Ну перестань, — сказала Венке, — каждый человек имеет право поболеть, а там и до меня очередь дойдет.
Как же поступить? Нет, рисковать нельзя…
На другой день она сходила к врачу с жалобами на бессонницу, усталость, страхи и получила освобождение от работы на две недели, хотя и с трудом: Рут показалось, что врачиха — молодая, очень милая и явно неглупая — отнеслась к ней с некоторым недоверием. Рут и сама знала, что ее ничего не стоит вывести на чистую воду: когда она врала, то всегда краснела, покрывалась испариной, путалась в словах и слишком тараторила.
Две недели. Пройдет ли ее «болезнь» за две недели? И как узнать, прошла она или нет? Как можно теперь быть в чем-либо уверенной?..
16
Рут понимала, что без Карианны ей пришлось бы в этот период совсем туго.
Хуже всего бывало, по утрам: Карианна рано уходила на работу и возвращалась в лучшем случае к четырем, а Рут забиралась в кресло и, сжавшись в комочек, сидела там в испуганном ожидании. Она пробовала читать, пыталась слушать музыку, но в голове у нее был такой сумбур, что справиться с ним или спастись от него не было никакой возможности.
Выйти из дома Рут боялась: вдруг она исчезнет посреди улицы, в толпе? Или в магазине, когда будет разговаривать с продавцом? Или в трамвае? Ей виделись сенсационные развороты газет, люди в белых халатах с медикаментами и электронным оборудованием, исследования, анализы, эксперименты… Не дай Господь…
Хоть бы уж она и вправду сошла с ума! Тогда можно было бы проситься в больницу, умолять о помощи. В своем теперешнем положении Рут страшилась мысли о врачах, о больнице, о том, что все обнаружится…
Рассчитывать на помощь не приходилось, поскольку ее перемещения были невероятны, противоречили законам природы, были за гранью познания, за гранью реальности.
И тем не менее они продолжались.
Когда Карианна возвращалась, становилось легче, рядом появлялся человек, с которым можно было разделить ожидание, перекинуться словом… Человек, который мог выйти, купить продукты, который будет дома, когда Рут в очередной раз ввалится в этот мир после долгих часов беспорядочных скитаний в Немыслимом…
— Нужно доискаться причины. Рут, — настаивала Карианна. — Найти закономерность, способ управлять этим процессом. Ты либо путешествуешь во времени, как в научно-фантастических романах, либо перемещаешься в пространстве, верно?
Три женщины-писательницы из трех скандинавских стран рассказывают о судьбах своих соотечественниц и современниц. О кульминационном моменте в жизни женщины — рождении ребенка — говорится в романе Деи Триер Мёрк «Зимние дети». Мари Осмундсен в «Благих делах» повествует о проблемах совсем молодой женщины, едва вступившей в жизнь. Героиня Герды Антти («Земные заботы»), умудренная опытом мать и бабушка, философски осмысляет окружающий мир. Прочитав эту книгу, наши читательницы, да и читатели тоже, узнают много нового для себя о повседневной жизни наших «образцовых» северных соседей и, кроме того, убедятся, что их «там» и нас «здесь» часто волнуют одинаковые проблемы.
Шерил – нервная, ранимая женщина средних лет, живущая одна. У Шерил есть несколько странностей. Во всех детях ей видится младенец, который врезался в ее сознание, когда ей было шесть. Шерил живет в своем коконе из заблуждений и самообмана: она одержима Филлипом, своим коллегой по некоммерческой организации, где она работает. Шерил уверена, что она и Филлип были любовниками в прошлых жизнях. Из вымышленного мира ее вырывает Кли, дочь одного из боссов, который просит Шерил разрешить Кли пожить у нее. 21-летняя Кли – полная противоположность Шерил: она эгоистичная, жестокая, взрывная блондинка.
Реальность — это то, что мы ощущаем. И как мы ощущаем — такова для нас реальность.
Сборник из рассказов, в названии которых какие-то числа или числительные. Рассказы самые разные. Получилось интересно. Конечно, будет дополняться.
Известный украинский писатель Владимир Дрозд — автор многих прозаических книг на современную тему. В романах «Катастрофа» и «Спектакль» писатель обращается к судьбе творческого человека, предающего себя, пренебрегающего вечными нравственными ценностями ради внешнего успеха. Соединение сатирического и трагического начала, присущее мироощущению писателя, наиболее ярко проявилось в романе «Катастрофа».
Сборник посвящен памяти Александра Павловича Чудакова (1938–2005) – литературоведа, писателя, более всего известного книгами о Чехове и романом «Ложится мгла на старые ступени» (премия «Русский Букер десятилетия», 2011). После внезапной гибели Александра Павловича осталась его мемуарная проза, дневники, записи разговоров с великими филологами, книга стихов, которую он составил для друзей и близких, – они вошли в первую часть настоящей книги вместе с биографией А. П. Чудакова, написанной М. О. Чудаковой и И. Е. Гитович.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.