Благие дела - [13]

Карианна не могла уловить витавшего в воздухе настроения.

Они ели лепешки и баранью ногу, пили пиво. Через некоторое время Рут с Карианной поднялись в мансарду: Рут купила новую кофту и полотняные брюки, ей не терпелось похвастаться ими. Карианна сидела в белом плетеном кресле и восхищалась покупками.

Рут прихватила наверх пиво, и они с Карианной сидели каждая со своим стаканом и вполуха слушали новую кассету с записью Джоан Арматрейдинг: «If you got no love to give, baby, don't give it here»[5]. Изумительно. Им давно не удавалось побыть вдвоем, вечно вокруг толпился народ. Рут устроилась на подоконнике: обхватила руками колени и свернулась клубочком, словно кошка гигантских размеров. Темноволосая, худая, бледная; быть может, слегка растрепанная.

Кто она такая, Рут? Карианна вдруг поймала себя на мысли, что никогда по-настоящему не приглядывалась к подруге, и в ней взыграло любопытство, оно воздушным пузырьком поднялось на поверхность и мгновенно лопнуло.

— Почему ты всегда ходишь в таких свободных свитерах? — спросила она.

Рут взметнула на нее удивленный взгляд.

— Неужели?

— И в рубашках, — продолжала Карианна. — У тебя вся одежда широкая и просторная. Как будто ты прячешь свое тело.

— Я и правда его прячу, — улыбнулась Рут. — У меня попа слишком толстая.

— Скажешь тоже! — возразила Карианна. — Да ты гораздо тоньше меня!

— У тебя другое сложение, — отвечала Рут, — ты крепкая и спортивная, а я просто тощая. И с толстой задницей.

Карианна покачала головой. Она не знала, что можно на такое возразить.

— Странно, что ты задала этот вопрос, два дня тому назад почти то же самое спросила Анетта. — Рут потянулась за сигаретами, взяла новую, нераспечатанную пачку «Принца». Карианна завороженно смотрела, как подруга снимает целлофан, открывает пачку, достает первую сигарету и прикуривает от миниатюрной красной зажигалки.

— Дай мне тоже, — неожиданно попросила она.

Рут вытаращила глаза.

— Ты что! Начинаешь курить?

— Да нет, — отвечала Карианна, — просто захотелось попробовать.

— Тебе не понравится, — сказала Рут, бросая пачку. Карианна поймала ее. — Мне и самой пора кончать. Дорого и вредно.

Карианна прикурила и, подержав горячий дым во рту, тут же выдохнула его.

— Затягиваться мне не обязательно, — пояснила она.

— Какой тогда смысл? — не поняла Рут. — Ну что, твой смиренник пытается отобрать у тебя власть?

— То бишь бунтует? Да, и он выбрал очень неудачный способ бунтовать. Только озлобляет меня. — Карианна погасила сигарету в пепельнице, стоявшей на книжной полке рядом с ее креслом.

— Значит, ему не по вкусу ваши отношения? — спросила Рут.

— Нет. — Карианна откинула голову назад и закрыла глаза.

«I'm living in a fool's paradise — I'm living on falsehood and lies»[6].

— Я не уверена, стоит ли мне дальше жить с Бьёрном, — продолжала Карианна.

Рут хмыкнула.

— Ты хочешь сказать: жить у Бьёрна.

Карианна встрепенулась и открыла глаза. Белое кресло под ней заскрипело.

— Что ты имеешь в виду?

— Вы ведь живете в его квартире, — уточнила Рут.

— Но мы так не рассуждаем! — испуганно вскричала Карианна. — Теперь это наша общая квартира. И наши раздоры не из-за этого.

— И все-таки ваш чердак купил Бьёрн, — напомнила Рут. — Еще до знакомства с тобой. И во сколько ему обошелся ремонт и переделка квартиры? Тысяч в сто? Это, милая моя, деньги. Собственность, его собственность, о чем тебе лучше не забывать.

— Бьёрн заплатил сто двадцать тысяч, — поправила Карианна. — Ему помог отец. Так что квартира, конечно, его, только это не суть важно. Рут. Как вообще жить вместе, если думать о таких вещах?

— А как можно не думать? — возразила Рут.

— Послушать тебя, получается, будто он подобрал меня на помойке и осчастливил, — сказала Карианна. Теперь она говорила напористо и громко.

«I'm gonna be rejected — let down — expect it — I'm living in a fool's paradise»[7].

— Прости, — отозвалась Рут. — Я не хотела тебя обидеть. Карианна. Мы с тобой обе знаем, кто ты такая.

Ой ли? Карианна снова закрыла глаза, подставила веки красному закатному солнцу и застыла в этом положении. Знаем ли? В саду уже завязывались первые яблоки. Под кустом черной смородины, рядок с забором, неподвижно возлежал полосатый кот, настороже и в то же время сохраняя спокойствие, уравновешенность, он сливался с узором, который образовывали на земле свет и тени, трава, листья. Кто же все-таки охотник, а кто жертва? Что представляет собой кот? Земля? Тень?

— Ты пробовала обсуждать это с Бьёрном? — откуда-то издалека донесся до Карианны голос Рут.

— Нет, — помедлив, призналась Карианна. — Я, можно сказать, сдалась. По-моему, это бесполезно, я и так пробовала подъезжать к нему, и эдак, никакого толку. Он валит все на меня. Если его что-то не устраивает, о чем он, кстати, никогда не говорит, то виновата я. Но стоит появиться чисто практической проблеме, как он решает все сам.

— Очень типично, — сказала Рут.

— Типично?! — возмутилась Карианна. — А мне это, черт возьми, кажется странным!

— Было бы куда удивительнее, если бы дело обстояло иначе, — ответила Рут.

— Наверное, я все же перееду от него, — продолжала Карианна. — Миммина квартира, сама знаешь, пустует… Мы думали продать ее, но сначала надо оформить право наследования, а это долгая волынка, так что сперва квартиру надо сдавать, в общем, какая-то несуразица. Меня останавливает одно… Бросать Бьёрна вроде как малодушно. У него, конечно, есть друзья, родственники, работа. А получается, что у него никого нет, кроме меня.