Бивуаки на Борнео - [41]

В конце концов мы все же сжалились над ним. Люди взобрались на дерево, отцепили его и спустили на ротанговых веревках. Внизу он спросил нас: «Великий вождь даяков Лохонг Апюи здесь?» Тогда я вышел вперед, и он пожал мне руку: «Я майор Гаррисон; его величество король Англии сказал мне, что Лохонг Апюи его друг и что даяки помогут нам». Я никогда не видел короля Англии, но был польщен, услышав, что он меня знает. Поэтому я заявил, что мы готовы помочь туану майору[24]. Тогда он отдал мне ткань со своего зонта, и я выкроил из нее легкие и прочные рубашки для всей моей семьи.

Я не помню имен двух других англичан, но так как один из них был врач, а другой радист, то мы их называли «туан доктор» и «туан радист».

Некоторое время спустя прибыли три других летающих корабля и сбросили много металлических ящиков с товарами. Там были ружья, патроны, лекарства, одеяла и одежда. Тогда туан майор собрал нас и объявил: «Те, кто хочет драться с японцами, получат ружье и военное снаряжение». Как ты сам понимаешь, мы все стали добровольцами! И каждый получил ружье, одеяло, рубашку и штаны. Нам даже дали башмаки, но никто из нас не мог их носить, так как у нас от них болели ноги.

Потом туан майор захотел научить нас стрелять. Он поставил в двадцати шагах апельсин и сбил его первой же пулей. Но когда наступила наша очередь, никому не удалось даже задеть этот апельсин, зато из сарбаканов мы попадали каждый раз. Видя это, туан майор рассердился и обозвал нас болванами. Тогда пришел один даяк со своим старым мушкетом, набитым кусками железа, и сказал ему: «Ты хочешь, чтобы сбили твой апельсин? Ну, смотри хорошо!» И бах! От апельсина не нашли ни кусочка! Ох и посмеялись же все после этого!

— И много вам пришлось драться с японцами?

— Нет, потому что они повсюду начали отступать. Но на побережье была небольшая группа, которая вздумала защищаться. Так как они не привыкли к лесу, то справиться с ними нам было легко. Пока несколько даяков стреляли с одной стороны, чтобы отвлечь их внимание, другие подкрались ползком с тыла и перестреляли их в упор.

Потом прибыли австралийцы, и туан майор представил меня их вождю, который пожал мне руку, поздравил меня и подарил фуражку с позолоченным значком на ней. Мы все были довольны, но затем австралийцы приказали нам сдать ружья. Мы хотели сохранить их, чтобы ходить на охоту, но делать было нечего; наверное, они боялись, что мы станем воевать с голландцами. Австралийцы забрали у нас оружие и побросали в реку. При виде того, как разбивают эти прекрасные совсем новые ружья, которые могли бы сослужить нам такую службу, у нас на глазах выступили слезы.

Глава тринадцатая

Два дня охоты. Встречи в лесу. Ночной привал. Сюрпризы охоты. Злой дух Уджук Лойонг. Кабан и гастрономия. Бетина с Борнео.

Однажды утром за мной зашел даяк лет сорока.

Его длинные волосы были собраны на затылке в небольшой пучок, а через все лицо протянулся шрам, рассекавший нос.

— Туан, пойдем на охоту.

Я как раз собирался препарировать птицу, но слова «охота» было достаточно, чтобы увлечь меня в лес. Даяки хорошо это знали, и нередко кто-нибудь из них приходил соблазнить меня, так как, если я что-нибудь убивал, мы делили добычу поровну. У меня уже было несколько испытанных спутников, но этого я видел впервые и не знал, хороший ли он следопыт.

В одно мгновение я облачился в свой охотничий костюм, то есть снял с себя всю одежду, кроме шорт, и прицепил к поясу даякский кинжал, служивший мне вместо мачете. Мое снаряжение довершали ротанговая корзина и бамбуковая табакерка, не говоря, конечно, о карабине калибра 8,57. И мы отправились; мой проводник Н’Джок шел впереди, вооруженный копьем с широким наконечником.

Больше часа мы брели по лесу, не произнося ни слова и прислушиваясь к малейшему шороху, хотя находились еще слишком близко к деревне, чтобы надеяться встретить крупную дичь. Внезапно мой спутник наклонился, сорвал небольшое растение с округлыми листьями и сделал мне знак приблизиться. Затем он поставил мне на лоб свой кулак с зажатым в нем растением и подул в него, пробормотав несколько слов, среди которых я различил, кажется, слово «баби» (кабан).

— Это растение отгоняет злых духов и приносит успех, — сказал он мне.

Дальше нам пришлось с шумом продираться сквозь густые заросли, появившиеся на месте гари. Треск ветвей, сопровождаемый пронзительным тявканьем, возвестил нам о бегстве оленя мунтжака.

— Никогда не следует стрелять в мунтжака в начале охоты, если ты не уверен, что ничего больше не убьешь за весь день, — сказал мой проводник. — Таково даякское поверье.

Кругом кишели пиявки, еще более агрессивные, чем обычно: несколько дней шел дождь, и они чувствовали себя в своей стихии.

— Обожди меня здесь, — сказал Таман Н’Джок.

Он исчез в зарослях и вернулся с несколькими кусками лианы толщиной в руку — из оранжевого надреза вытекал пенившийся, как мыло, сок. Если капнуть этим соком на пиявку, она начинает корчиться, словно прижженная раскаленным железом, и немедленно отваливается. Подражая своему спутнику, я ободрал кору с лианы[25] и тщательно натер ею ноги и ступни. Из уважения к истине я должен признаться, что в течение почти получаса к нам не прицепилась ни одна пиявка. Но стоило перейти вброд одну из бороздивших лес бесчисленных рек, и этот чудодейственный бальзам был смыт потоком.