Битая карта абвера - [47]

Выполняя задание особого отдела, Василий установил дружеские отношения с некоторыми «курсантами» школы — бывшими уголовниками, главное в жизни которых — игра в карты, выпивка и циничные рассказы о женщинах. Спиртное можно было купить или выменять на вещи у коменданта общежития эсэсмана Ганса и его сожительницы Анны. Пришлось не скупиться. Зато установились, если не приятельские, то добрые отношения с Гансом. Хотя эсэсман и ворчал для видимости на нарушение режима общежития, но не мешал и не докладывал начальству о пьянках «корешей». Во время одной из выпивок Василий узнал от них, что в школе есть специальная группа девушек, которых готовят к заброске в тыл Красной Армии.

Во время так называемого отдыха Линдермут или кто-то другой постоянно проверяли вещи Василия. Из школы ему отлучаться не разрешали.

Вскоре зондерфюрер возобновил занятия, свободного времени было мало, с «корешами» стал встречаться реже.

Однажды Василий беседовал в коридоре с одним из них. В это время мимо прошла молодая женщина.

— Видел?

— Ну? — стараясь быть безразличным, спросил Василий.

— Это ж Венера!

Сорока, немного помолчав, сказал Николаю Антоновичу:

— Я ее знал еще до школы. Дважды встречался с ней в горуправе, куда носил по поручению Дахневского какие-то бумаги. Она была секретарем у заместителя бургомистра Владимирова. Звали ее Диана.

— Когда вы видели ее в последний раз?

— Примерно две недели назад. Может быть, ее отправили в Померки, где живет вся женская группа. А возможно, уже перебросили сюда.

Сорока попросил лист бумаги, карандаш и набросал портрет Венеры. С рисунка смотрела привлекательная женщина. Василий стремился создать не только портретное сходство, но раскрыть черты ее характера: надменность в изгибе тонких бровей и коварство в продолговатых глазах.

— Как мог... — тихо произнес Василий, протягивая рисунок.

— Очень хорошо! — одобрил рисунок Николай Антонович. — Учиться бы вам надо, из вас вышел бы хороший художник.

— Я мечтаю стать художником. — Он потупился и, глубоко вздохнув, продолжил: — Но не с портрета Венеры мне нужно было начинать, а с «Возвращения блудного сына».

— Мы договорились не вспоминать о вашем прошлом, — сказал Петров.

— Я оправдаю ваше доверие, — тихо произнес Василий.

Николай Антонович вызвал Рязанова и сказал:

— Нужно срочно размножить портрет агента абвера Венеры и организовать ее розыск. Не исключено, что она уже заброшена к нам.

Василию все время хотелось спросить о Варе, но он стеснялся. Когда же Рязанов ушел, он наконец-то решился.

— Николай Антонович, — неуверенно начал он, — о Варе что-нибудь известно?

Петров улыбнулся. Ему понравилась выдержка Василия. Несомненно, он испытывал к девушке настоящее, глубокое чувство.

— С Варей все в порядке. Прекрасная девушка.

— Спасибо, — еле слышно произнес Василий. Глаза его заблестели, губы тронула сдержанная улыбка.

Николай Антонович попросил Василия рассказать, какое задание абвера получил на сей раз.

На словах Василий должен передать агенту абвера, чтобы тот выяснил, какие изменения происходят в командном составе армии, какие воинские формирования стоят перед немецким фронтом, откуда они прибыли, кто ими командует. А еще — какие это части: артиллерийские, танковые или пехота, не ведутся ли разговоры о готовящемся наступлении. Если да — то где и когда возможен главный удар.

Странно, подумал Петров, что такое задание поручили передать Шумскому через связника, когда проще и безопаснее было бы передать его шифрованной радиограммой. А может быть, еще что-то передали с Василием?

— Передали, — подтвердил Сорока. — Деньги и продукты.

Василий положил на стол пачку советских денег и развязал котомку. В ней была буханка хлеба домашней выпечки, кусок сала и несколько куриных яиц, уложенных в картонную коробку.

— Линдермут объяснил, что это рождественский подарок тому типу. — И немного помолчав, добавил: — Передавая деньги и продукты, зондер приказал: если возникнет опасность, выбросить их.

Зачем пересылать Шумскому продукты, если передали ему деньги? — размышлял Петров. Ведь всё это можно купить здесь, на базаре. Но больше всего его насторожил приказ Линдермута — при угрожающей опасности избавиться от денег и продуктов. Деньги понятно, трудно было бы объяснить Сороке, откуда у него такая сумма. Но продукты!.. У Василия было только то, что у многих, побывавших на менке в селах или на базаре.

Николай Антонович внимательно осмотрел буханку хлеба, сало. Разглядел скорлупу яиц, даже на свет их посмотрел. Ничего подозрительного не обнаружил.

И тут вспомнилось дело немецкого шпиона Краузе, который в двадцатых годах работал по контракту в американском обществе по оказанию помощи голодающим Советской России. Используя свое положение, он подкупал некоторых советских граждан, выведывал у них нужные ему сведения. Потом его разоблачили.

Им занимался товарищ, который и сейчас работает в наркомате. А не посоветоваться ли с ним?

Тишину нарушило легкое посапывание. Николай Антонович повернулся к разведчику, которого сморила усталость и тепло.

Василий улыбнулся во сне. Что ему снилось? Варя?

Николай Антонович подумал — вот она молодость, и ему стало грустно при мысли, что может ведь статься так, что эти двое любящих никогда больше не встретятся.