Битая карта абвера - [46]

— Нет. Он ушел на задание и еще не вернулся, хотя все сроки вышли. Командование отряда обеспокоено.

В этот момент вошел дежурный по отделу и доложил, что Шумский просит принять его. Рязанов хотел выйти, но Петров жестом остановил его, а сам направился к двери, в которую уже входил бывший абверовец. После приветствия он сообщил, что им принята новая радиограмма. Текст лаконичен: в обусловленном ранее месте встретить связника. Инструкции будут переданы устно. Сообщалась дата встречи. Шумский, получив от Николая Антоновича необходимые указания, ушел.

Следующей ночью Горелов доложил Петрову по телефону, что к нему явился с той стороны их общий знакомый. Николай Антонович догадался, что в окно, ранее использованное абвером для переброски связника, линию фронта перешел Сорока. Нетерпение, с каким контрразведчик ждал встречи с Василием, было объяснимо. Он надеялся, что рано или поздно противник должен предпринять шаги, которые внесут ясность — играет Шумский по заданию абвера или действительно порвал с прошлым.

При встрече с Василием Николай Антонович заметил у него небольшой шрам над правой бровью. Черты лица его обострились и обозначились резче. Он был сдержан, внешне спокоен, хмурость его была только кажущейся, за ней он прятал застенчивость.

Николай Антонович попросил разведчика рассказать, что с ним было после возвращения в «Орион».

Сорока перешел передовую и, преодолев нейтральную полосу, выждал, когда с нашей стороны поднимется стрельба. Томительно тянулись минуты, уже у него начали мерзнуть руки и ноги. Наконец, с нашей стороны послышались вначале одиночные винтовочные выстрелы, затем заговорил пулемет. В небо взвилось несколько ракет. Василий рывком бросился к вражескому окопу. Когда его окружили гитлеровские солдаты, он, не ожидая команды, поднял руки и по-немецки произнес заученную фразу, содержащую просьбу отвести его к офицеру.

Офицер выслушал просьбу Сороки сообщить в «Орион» о его возвращении, кому-то позвонил и долго выслушивал ответ. Взгляд его стал недоверчивым. Он резко подал солдатам команду, те навалились на Василия, связали руки и под охраной повели по ходу сообщения в тыл. Наконец подошли к дому. В небольшой комнате сидел тучный гестаповец, казалось, что мундир ему мал: воротник врезался в шею, а рукава едва доходили до запястья рук. Он высказал досаду, что его подняли в такую рань из-за какого-то перебежчика.

— Я не перебежчик, герр штурмфюрер, — сказал Василий, удивляясь, что его привели в службу безопасности. — Прошу вас связаться с зондерфюрером Линдермутом и сообщить, что вернулся Кузя.

Переводчик перевел. Офицер измерил задержанного насмешливым взглядом и монотонно закартавил. Переводчик, подражая шефу, растягивая слова, бросил:

— Что ты за Кузь, мы еще узнаем! И не диктуй, что нам делать. Ты в службе безопасности!

— Я знаю, что такое СД, — продолжал уверенно Василий, — поэтому прошу позвонить зондерфюреру. Я выполнял специальное задание...

— Какое?

— Об этом могу доложить только зондерфюреру.

Не успел переводчик перевести ответ, как штурмфюрер подскочил к задержанному и нанес удар в солнечное сплетение. Василий согнулся, и в этот момент гестаповец ударил его в лицо. Дышать стало трудно.

Его втолкнули в темный, холодный подвал. Он постепенно пришел в себя. В разведшколе он был наслышан о службе безопасности, поэтому грубость штурмфюрера его не удивила, но его обеспокоило то, что его не пожелали передать абверу и не связали с Линдермутом.

Несколько раз Василия вызывали на допрос. Пытались добиться признания, что он советский разведчик, который прикрывается связью с немецкой военной разведкой. После каждой настоятельной просьбы организовать встречу с Линдермутом или Петцгольцем его избивали и бросали в подвал, а он не переставал удивляться, почему СД отказывалось сообщить о нем в «Орион». Неужели, кроме Свиста, на той стороне был кто-то третий?

Два дня Василия на допрос не вызывали. Наконец его повели к штурмфюреру. За приставным столиком сидел улыбающийся Линдермут. Он сказал, что недоразумение урегулировано и сегодня они возвращаются в школу.

Несколько дней Василий писал отчет о выполнении задания и ответы на дополнительные вопросы зондерфюрера. Несколько раз Линдермут и Петцгольц уточняли приметы немецкого разведчика. Трижды в разные дни зондерфюрер раскладывал на столе фотокарточки мужчин и требовал указать, с кем из них Василий встретился на вокзале. Однако среди них того человека не было. Лишь в разложенных в четвертый раз фотокарточках нашел того, с кем встречался. Его оставили в покое на несколько дней. Размышляя, Василий пришел к твердому убеждению, что допросы с побоями в СД были заранее запланированы абвером с целью его проверки. Он также понял и то, почему зондерфюрер интересовался, все ли было спокойно при переходе линии фронта. Свист не вернулся, и это их волнует. Василий рассказал Линдермуту, что когда он уже пересек нейтральную полосу, сзади раздались выстрелы, взмыли ракеты. И высказал предположение, что стреляли не в него, так как он не слыхал свиста пуль. Может быть, еще кто-то пытался на этом участке перейти на сторону немцев. Зондерфюрер выяснил, не слыхал ли Кузя шума борьбы или стонов раненого? Отрицательный ответ Василия, видимо, удовлетворил Линдермута, и он к этому больше не возвращался.