Битая карта абвера - [36]

— Стыдно, Маша, обманывать старших. И зачем тебе ставить меня в положение лжеца? — но, уловив во взгляде девушки презрение, отвернулся. — Господин начальник, я говорю чистую правду и не понимаю, почему она не желает подтвердить.

— Ничего, молодой человек, она потом всё подтвердит! — с угрозой пробасил следователь. — Что ты ему ответишь? — обратился к Маше.

— Ничего другого, что сказала ранее, — твердо ответила девушка.

— Маша! — воскликнул Зоренко. — Как же так! Зачем ты скрываешь? Ведь ты мне хуже делаешь!

— Я ничего плохого тебе не делаю.

— Думаешь, мне не поверят?

— Мы верим тебе, Зоренко, — заверил следователь. — Я доложу начальнику полиции, как ты вел себя. Уверен, теперь тебя признают добровольцем.

— Каким добровольцем? — вырвалось у Маши.

— Буду зарегистрирован на бирже труда, что я добровольно уехал в Германию! — с гордостью ответил тот.

И это его она пыталась спасти! — ужаснулась девушка.

Когда за Зоренко закрылась дверь, следователь выжидательно посмотрел на арестованную.

— Ну, что? Теперь будешь говорить? Или тебе еще нужны какие-то доказательства? — брови следователя сошлись у переносицы, лицо побагровело, а большие мокрые губы неестественно блестели.

Маша продолжала молчать.

— Молчишь, значит ты согласна с показаниями Зоренко.

— Что бы я вам ни ответила, вы все равно не мне поверите, а ему, — тихо произнесла Маша.

— Ты брось, свиристелка! — Довгий задохнулся от злости. — Смотри мне в глаза и отвечай: знаешь Николая Ивницкого?

Маша вздрогнула.

— Знаю. Вместе учились в школе.

— Где он сейчас?

— Говорили, эвакуировался...

— Эвакуировался! — передразнил ее следователь. — Ты, девка, кончай играть! А то я вышибу из тебя правду!

— Я говорю то, что слышала от других.

— Ах ты мерзавка! Она, видите ли, не знает, что Ивницкий никуда не эвакуировался, а тут, в лесах, в банде!

— Где? — не поняла Маша.

— В банде! Чего делаешь удивленные глаза? В партизанах, как у вас говорят!

— Я этого не знала.

Ее ответ еще больше обозлил Довгого. Глаза его сузились. На широких скулах появились бледные пятна. Он так сжал пальцы, что хрустнули суставы. Но в этот момент вошел Дахневский и, глядя на следователя, понял, что тот ничего не добился.

— Ну что?

— Не хочет говорить правду.

— А Зоренко?

— Подтвердил, а она отрицает.

— Глупо, дорогая, — сдерживая себя, заговорил начальник полиции. — Глупо! Мы знаем больше, чем ты думаешь! Послушай моего совета — в твоих интересах все рассказать. Ты еще не представляешь, что будет с тобой, если будешь молчать! Мне жаль такую молодую панянку! — ему казалось, что он говорит убедительно. Даже устал от таких приличных речей. Обычно его обороты и словечки далеко не всякая мужская компания могла выдержать. — Не будем торопить. Мы даем время. Думай, а завтра скажешь, — он многозначительно посмотрел на следователя. И так же неожиданно вышел, как и вошел.

Довгий подошел к Маше и повернул ее лицом к столу. Рывком сорвал клеенку, и девушка увидела щипцы, кусачки и еще какие-то металлические предметы. Только сейчас она заметила, что за столом стояло кресло и бормашина.

— Будешь молчать, — в прищуренных глазах следователя забегали чертики, — испробуешь кое-что из этого арсенала. А чтобы ты знала, чем я располагаю, расскажу. Мы не лечим зубы! — он раскатисто захохотал, довольно потирая руки. — Мы сверлим здоровые зубы. А когда сверло дойдет до нерва, вот тогда начинается картина! — и со смехом продолжил: — А вот красивый обруч. Но я так сдавлю им твою глупую головку, что по всей комнате пойдет треск! А этот инструмент, чтобы мед-лен-но срывать ноготки с твоих пальчиков. Но им можно легко поломать и твои косточки! О, у меня есть еще кое-что! Так что советую хорошо подумать до завтра.

В комнате зависла зловещая тишина. Устремив взгляд в пол, Маша дышала тихо, словно преднамеренно сдерживала дыхание. За окном фыркнула автомашина, напомнив, что там, за окном, жизнь идет своим чередом.

— Ты все поняла?

— Да... — еле слышно произнесла девушка.

— Запомни, после того, как я применю это, — он кивнул в сторону инструментов, — ты уже отсюда живой не выйдешь. Поняла?

Ивницкий ушел в город на встречу с партизанским разведчиком Светличным. А Пилипенко с Черченко в этот день пришли в Долину.

Увидев Андрея Афанасьевича, Варя вымолвила:

— Вася пропал.

— Через несколько дней после встречи с вами Вася сказал, что его вызывают в город, — продолжала она, глубоко вздохнув. — Но я к этому отнеслась спокойно. Его уже два раза вызывали в уездную полицию и он возвращался. И на этот раз вернулся скоро. Он по натуре неразговорчивый, а в этот раз был особенно молчалив и задумчив. И я, глупая, подумала, что нет у него желания рассказывать, и не стала настаивать. А на следующий день Вася пришел и сказал, что вновь уезжает в город. Но как он это сказал... И с тех пор ни звука. Где он? Что с ним?

Волнение девушки передалось Пилипенко, но он ничем этого не выдал, только, больше обычного заикаясь, спросил:

— Вспомните, Василий передал что-либо для меня?

— Да, да, сказал... Дайте вспомнить... — От напряжения на ее лице выступили красные пятна. — Да, просил сказать вам, что все идет так, как договорились. И просил передать: «Утренняя звезда — Венера».