Битая карта абвера - [34]

— У фрейлейн будет возможность отомстить за шарфюрера Кнайзеля.

Агнесса всхлипнула.

Шеверс отвернулся, чтобы дать ей возможность прийти в себя. И тут заметил начальника полиции.

— Вы ко мне? — не здороваясь, спросил он.

— Так точно, герр гауптштурмфюрер, — громко ответил Дахневский, отчего гестаповец поморщился и кивком дал понять, что тот может говорить.

Начальник полиции доложил о содержании беседы с Перепелицей.

Услыхав фамилии Барцевич и Ивницкого, Пампура вся напряглась. Это заметил Шеверс.

— Фрейлейн знает их?

Она ответила не сразу, только прикрыла веки. Но гауптштурмфюрер заметил злорадное выражение, появившееся на ее губах. Наконец она громко и внятно произнесла:

— Знаю. Очень хорошо знаю.

Ее голос оборвался.

Гестаповец успокаивающе заговорил с ней:

— Прекрасно, фрейлейн. Мы дадим вам возможность в полной мере отплатить этим бандитам за смерть шарфюрера. Мы представим его к железному кресту. А вы, Дахневский, подготовьте рапорт о представлении полицейского Перепелицы к ордену служащих восточных народов второй степени. — И, подумав, добавил: — Без мечей. Не забудьте поощрить и других полицейских.

А что я могу? Дать им в приказе по бутылке водки? — усмехнулся про себя начальник полиции, но вслух сказал:

— Яволь, герр гауптштурмфюрер!

Дахневский почувствовал, что сейчас наступил тот момент, когда он может, не ставя в известность Владимирова, получить разрешение шефа городской СД на проведение ответной акции.

Перед Дахневским лежал лист бумаги, на котором он писал рапорт о представлении к награде Перепелицы. Он мучился, не находя нужных слов. Отбросив бумагу, взял местную газету и в который раз прочитал объявление, подписанное шефом городской СД.

«Служба безопасности с глубоким прискорбием извещает о безвременной гибели от рук большевистских бандитов старшего полицейского Перепелицы Василия Игнатьевича...»

Только за последнее время от рук партизан погибло несколько полицейских, лучшие из них. Дахневский позвонил дежурному, его интересовало, есть ли новости от старшего полицейского Перевозы, руководившего наблюдением за домом Барцевич. Прошло два дня, но никто к ней не приходил, поэтому было принято решение начать с ней работу. Шеверс приказал задержать ее за малозначительное нарушение. Если вдруг она согласится помогать гестапо, ее освобождение будет оправдано.

— Господин начальник, Перевоза доложил, что объект и еще несколько человек ищут в шлаке кокс около завода. Какие будут указания?

— Задержать всех и сюда! Пошлите на подмогу Перевозе еще полицейских.

И тут же позвонил Шеверсу. Тот поинтересовался, кто будет заниматься Барцевич.

— Я сам, а следователь Довгий будет помогать.

— О результатах докладывайте.

Дахневский бережно опустил трубку на рычаги. О всемогущий гауптштурмфюрер! Начальник полиции готов был сделать из невозможного возможное, лишь бы угодить своему шефу. Он знал, что на реальную защиту он мог рассчитывать только со стороны Шеверса. Владимиров? При воспоминании постоянно плачущей физиономии заместителя бургомистра у него даже дыхание сперло от ненависти. Недавняя их встреча переросла в скандал. Дахневский намеревался вовлечь в организацию украинских националистов Пампуру. Владимиров потребовал, чтобы он отказался от перевербовки членов НТС. Эмиссар ОУН возмутился, считая, что эмиссару НТС на Украине делать нечего.

Со свойственной ему грубостью Дахневский заявил, что они, украинские националисты, не потерпят присутствия «москалей» на Украине, когда она станет самостоятельной. После этого в лоб задал вопрос: что НТС сделал для эффективной помощи вермахту? И не дав слова вымолвить растерявшемуся Владимирову, хвастливо начал превозносить заслуги ОУН как на фронте, так и на оккупированной немцами территории. Начальник полиции понимал, что наглый и трусливый Владимиров не простит ему подобного откровенного разговора. Он счел необходимым предупредить заместителя бургомистра, что разногласия у них возникли не по службе и поэтому они не должны в дальнейшем сказываться на их служебных взаимоотношениях. Энтеэсовский эмиссар в знак согласия кивнул и вышел не прощаясь, задыхаясь от дерзости Дахневского.

Слизняк! — подумал с досадой Дахневский о Владимирове. А чего мне с ним заигрывать? На кой черт мне его дружба? Он потрогал недавно врученный ему орден восточных народов первого класса в бронзе с мечами и вызвал следователя. Для работы с Барцевич он специально выбрал Довгого. Одна внешность его пугала. Убегающий назад лоб, над выдающимся вперед подбородком громоздились толстые губы. Все это вызывало отвращение. Он надеялся, что отталкивающая внешность следователя и его грубость сделают свое дело и Барцевич быстрее раскроется. Нужно только правильно выбрать момент, когда включиться в работу. А это значит, что при успехе все лавры достанутся начальнику полиции, а при проигрыше будет кому отвечать.

Дахневский, как многие люди маленького роста, недолюбливал высоких. Это, видимо, понимал Довгий. Он изгибался перед начальником в почтительной позе.

— Готов? — бросил Дахневский вопрос вошедшему следователю.

— Так точно, господин начальник! — пробасил Довгий.