Битая карта абвера - [35]

Шрифт
Интервал

— Она скоро будет тут. О работе докладывай!

— Будет сделано. Можете не сомневаться, господин начальник.

— Но ты, того... Ты смотри, чтоб ни пальцем. Понял?

— Все понял. Будет исполнено! — с готовностью пробасил тот.


В куче шлака местные жители около взорванного чугуннолитейного завода искали неперегоревший кокс, уцелевший еще с довоенного времени. Маше не везло. Перебросала лопаточкой много шлака, но кокса не нашла. Она была настолько сосредоточена на поиске, что не заметила, как появились полицейские и приказали садиться в подошедший крытый грузовик. Горожане безмолвно подчинились. Машина быстро набирала скорость, подпрыгивая на ухабах. Маша больно ударилась головой о что-то металлическое. В глазах замелькали разноцветные круги. Вскоре машина остановилась во дворе уездной полиции. Полицейские встали у заднего борта и криком подгоняли задержанных, чтобы живее вылезали. Машу ввели в комнату следователя. Довгий полагал, что сможет сломить задержанную до участия в допросе начальника полиции. Однако его надежды не оправдались. Барцевич давала отрицательные ответы на все интересовавшие его вопросы. Он начал злиться на Дахневского, запретившего применить к арестованной испытанные им методы следствия.

От него не ускользнуло, что Барцевич едва держится на ногах от нервного напряжения. Он ждал, что задержанная попросит разрешения сесть. Но она молчала, изредка облизывая пересохшие губы.

Следователь прошелся по комнате, заложив руки за спину, и вкрадчивым голосом начал психологическое воздействие.

— Барцевич, я тоже отец. У меня есть дочь. — И долгим взглядом уставился на нее. — Да, да, примерно твоих лет. И она ждет своего папу! Твой папа тоже ждет встречи с тобой. Ты у него одна?

— Да... — еле слышно прошептала растерянная Маша. На ее глаза навернулись слезы.

— Ты любишь папу?

— Очень... — с трудом ответила она.

— А теперь представь такую картину, приходит твой папа домой, а ему скажут, что нет твоей доченьки, нет... А ты можешь увидеть твоего папу и сохранить жизнь. Ты хочешь жить?

Она подняла на него удивленные глаза.

— Да... — еле слышно произнесла.

— Ты можешь сохранить жизнь, но все будет зависеть от тебя.

— Я не совсем понимаю.

— Понимаешь, всё прекрасно понимаешь. Ты же умная девушка. — И заметив, что игра начинает затягиваться, наклонился к ней и сказал: — Ну хорошо, ты не желаешь признаваться, что связана с партизанами. Бог с тобой. Тогда отвечай, кто из биржи труда сообщает тебе о сроках вывоза жителей города в Германию.

Маша сделала большие глаза, давая понять, что не понимает, о чем ее спрашивают.

— Не притворяйся наивной! Отвечай!

— У меня нет знакомых на бирже.

— Ты, девка, — забасил следователь, выходя из себя. — Кончай крутить хвостом! Не доводи до крайностей! — его глаза с желтыми белками быстро забегали, пальцы свернулись в огромные кулачищи. — Ну? Отвечай!

— Мне нечего сказать.

Довгий громко задышал. Маша инстинктивно откинула голову назад, закрыв лицо руками, но тот развел ее руки.

— Смотри в глаза! — его голос прерывался от злости. — Смотри! Не смей отворачиваться и отвечай! — Тут он вновь вспомнил предупреждение Дахневского и отошел от Маши. — Не испытывай терпение. Отвечай на вопросы.

— А я отвечаю...

— Отвечаешь? — перебил он ее. — Ты всё врешь! Даю тебе последнюю возможность. Ответишь честно — разговор будет только между нами. Поняла?

— Поняла. Спрашивайте. Если знаю — скажу.

— Ну хорошо. Ты сказала, что у тебя нет знакомых на бирже труда. Так?

— Так.

— А от кого ты узнала, что Зоренко должны отправить в Германию?

Вопрос застал девушку врасплох. Кто мог сообщить о Зоренко в полицию? Разговор об этом был только с ним. Неужели он сам донес? От этой мысли холод разлился по телу до кончиков пальцев.

— Ну? — настаивал следователь.

— Это наговор. Я ему ничего не говорила.

— Ну, голубушка, ты совсем завралась! — даже как будто весело забасил он. — На свою бедную головушку врешь!

— Я не предупреждала его, — настаивала на своем Маша.

— Не предупреждала? Ну что ж, я тебе сейчас докажу, что ты всё врешь!

Он подошел к двери и что-то сказал полицейскому. Потом медленно подошел к своему месту, бросив на ходу:

— Еще есть время, лучше признавайся сама!

Девушка потупила глаза. Неужели Толя? Она не могла в это поверить. Вспомнила, какой он был тихий и всегда приветливый в школе. Ее мысли оборвал стук в дверь.

— Входи! — буркнул следователь.

Зоренко был опрятно одет. Приветливая улыбка не сходила с его лица.

Следователь пристально наблюдал за Барцевич и отметил, что уголки ее губ вздрогнули.

— Зоренко, знаешь ее?

— Да, знаю, — с готовностью ответил тот. — Это Маша Барцевич, моя соседка. С ней мы учились в одной школе.

— А ты знаешь его? — язвительно поинтересовался Довгий.

— Да.

— Вот то-то и оно! Расскажи, Зоренко, о чем тебя она предупреждала.

— Предупредила, что меня должны отправить в Германию, и советовала уйти из города, — спокойно ответил он.

Маша метнула в него взгляд. А он сидел спокойно и с его губ не сходила улыбка.

— Что ты теперь скажешь? — спросил Довгий, обращаясь к Маше.

— Ничего я ему не говорила.

Девушка поняла — она в ловушке. И ей стало обидно, что она, ни с кем не советуясь, предупредила Зоренко. Но она твердо решила стоять на своем. А Зоренко после ее ответа перевел взгляд со следователя на Машу и заговорил:


Рекомендуем почитать
Все, что было у нас

Изустная история вьетнамской войны от тридцати трёх американских солдат, воевавших на ней.


Белая земля. Повесть

Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.).  В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.


В плену у белополяков

Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.


Героические рассказы

Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.


Тамбов. Хроника плена. Воспоминания

До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.


С отцами вместе

Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.