Битая карта абвера - [37]

Услыхав фразу-пароль, Пилипенко облегченно вздохнул.

— Все хорошо, Варя. Даже лучше, чем мы предполагали.

— Спасибо, Андрей Афанасьевич. А я, дуреха, совсем голову потеряла.

— Ну, ну, Варя, все хорошо, — он легко пожал ее руку. — У меня к вам просьба. Если вам что-то станет известно о Васе, передайте моему тезке, — и он кивнул в сторону Черченко, — или Николаю. В общем, кто из них придет.

— Непременно.

— Что у вас нового?

— Ничего особенного. По селу разговор шел, что партизаны в Пискуновке полицаев побили. Правда это?

— Точно, — ответил Андрей. — А что люди говорят об этом?

— Давно бы надо полицаям страха нагнать! Стеценко ходит смирный, ни на кого не рявкает!

— А еще что нового?

— Выполнила просьбу Коли... — И она покосилась на Андрея. — Недавно приходила на менку Ольга. Оставалась ночевать.

При упоминании Ольги лицо Андрея стало напряженным.

Варя передала Пилипенко рассказ Ольги о ее работе в театре, об участии в музыкальном вечере и о том, что заместитель бургомистра города втягивает ее в какую-то организацию НТС.

Слушая Варю, Андрей хмурился. Ему не хотелось верить, что его Ольга могла стать пособником оккупантов.

Пилипенко, посмотрев на хмурое лицо партизана, понял, что творится в его душе, и сказал:

— Не торопись, тезка, осуждать Ольгу. Нужно разобраться.

Андрей опустил голову, почувствовав правду в словах чекиста. Да, он по-прежнему любит Ольгу. Конечно, нужно разобраться, понять ее. Но для этого необходимо встретиться. А как это сделать?

Пилипенко, обратившись к Варе, произнес:

— Об Андрее Ольге ничего пока не нужно говорить. А там посмотрим, — в раздумье закончил он.

Светличный вышел во двор. Посмотрел на улицу. Ничего подозрительного. После этого Ивницкий покинул его дом. Он не спеша пошел к центру, не заметив за собой никакого хвоста.

Вскоре к нему подошли два полицейских и женщина в клетчатом платке. Николай приостановился, всмотрелся в ее лицо и узнал Агнессу. Глаза ее были прищурены, а губы — в ехидной улыбке. Она резко вскинула руку в его сторону и выкрикнула:

— Хватайте партизана!

Николай быстро осмотрелся, ища взглядом, в каком направлении еще можно бежать. Но тут к нему подскочил полицай и заломил руку за спину с такой силой, что в плечевом суставе хрустнуло. По телу молниеносно разбежалась острая боль.

— Не пытайся бежать! — и тоном приказа он сказал второму полицейскому: — Обыщи!

Не найдя оружия, тот прекратил обыск. Николая повели в полицию.

12

Петров несколько раз встречался с Шумским, но никакого сбоя в повторенных им рассказах не уловил. Во время этих встреч обер-лейтенант не заискивал, не стремился ускорить события. Все, о чем договаривались, выполнял в срок и добросовестно. Хотя по-прежнему нельзя было, конечно, исключить, что он специально подготовлен немецкой разведкой. Ход размышлений наталкивал на мысль, что если это так, то замысел противника по отношению к нему серьезный.

Этими мыслями Николай Антонович поделился с Кузьменко. Затем подготовил докладную записку в Центр и отдел контрразведки фронта с выводами и предложениями, в ней он указал, что Шумский ведет себя строго в рамках, диктуемых особым отделом, раскрыл условия связи с немецкой разведкой. Вскоре пришел ответ, санкционировавший проведение мероприятий с участием бывшего абверовца, намеченных особым отделом.

Рязанов организовал скрытое наблюдение за вокзалом в обусловленные абвером дни и часы, так как не исключали, что Коршун мог получить указание «Ориона» выйти на связь с Шумским. Наблюдением было установлено, что в последний четверг на вокзале появился Востриков. Он беззаботно прогуливался по вокзалу, вступал в разговоры с красноармейцами. Искал земляков. Не случайность ли это? А если он и есть Коршун? Решили усилить за ним наблюдение.

Подозрения, возникшие в отношении Вострикова дали основание Петрову принять решение о необходимости встречи Шумского с Коршуном.

Выслушав Николая Антоновича, обер-лейтенант внешне остался спокойным, но легкий румянец свидетельствовал о его внутреннем волнении.

— Я уверен, что и в дальнейшем вы неизменно будете убеждаться в правдивости моих показаний, — корректно подчеркнул он.

В четверг в условленное время Шумский вошел в здание вокзала, прошелся по залу и на выходе столкнулся с появившимся там Востриковым. Они перебросились парой фраз. Шумский ушел, а молодой лейтенант, поговорив с несколькими красноармейцами, направился на квартиру Хвостиковой и там остался.

Вскоре Шумский пришел к Петрову с докладом. Он обстоятельно обрисовал картину ожидания Коршуна и встречу с ним.

— Рокито и Фурман опрометчиво поступили, направив такого... — брезгливо поморщившись, он не договорил.

Не отреагировав на замечание Шумского, Петров поинтересовался:

— Где и когда вы должны встретиться с Коршуном?

— Сегодня вечером, — и назвал адрес, куда должен прийти.

Это же адрес Хвостиковой, подумал Петров, вспомнив доклад Рязанова.

— Я должен у Коршуна подготовить и передать радиограмму в «Орион» о том, что с ним встретился и что он, согласно плану, переходит на ту сторону с докладом.

На следующий день из особого отдела дивизии сообщили, что на их участке фронта Коршун перешел на сторону противника.