Бирон - [14]
Бестужев усмехнулся:
— Вы положительно решили сегодня изводить меня загадками, любезный Эрнст Иванович.
— Однако вы не пожалеете о сегодняшнем вечере… Итак, верите вы или нет?
— Нет! — решительно ответил Бестужев.
— Напрасно! Смотрите на мою руку. Этой руке было предсказано, что она будет поддерживать корону. Что вы скажете на это, Петр Михайлович?
Ироническая улыбка тронула губы Бестужева.
— Скажу, что это предсказание в некотором отношении исполнилось, — ответил он. — Вы очень близко стоите к особе, на голове которой находится герцогская корона.
Бирон, отрицательно покачав головой, возразил:
— Этого мало.
— Я вас тогда не понимаю: о какой же еще короне говорите вы?
Бирон склонился к самому уху резидента и тихо прошептал:
— Я говорю о короне императорской!
Бестужев вздрогнул и, во все глаза поглядев на Бирона, воскликнул:
— Что?
— Да, да… именно о короне императорской.
— И будете поддерживать ее вы?
— Я.
— Но чью же?
— Императорскую корону Анны Иоанновны.
Бестужев встал в раздражении:
— Я совершенно не понимаю, Бирон, почему у вас явилось желание мистифицировать меня. То, что вы говорите, отзывается, простите, бредом.
— Вы так полагаете?
— Да, я так полагаю! — резко ответил вконец измученный Бестужев.
— Ну, так слушайте же меня внимательно!
Бирон начал вполголоса что-то долго и подробно говорить Бестужеву, и по мере того, как говорил Бирон, все большее и большее изумление отражалось на лице резидента.
— Да, да, там еще, в Москве, на коронации.
— Кто же он?
— Великий магистр, Джиолотти… Он был проездом… Я виделся с ним…
И опять Бирон стал объяснять чудесную тайну своего открытия.
Бестужев утирал пот со лба шелковым платком.
— Великий Боже… если это правда?.. — глухо произнес он, и смертельная тревога послышалась в его голосе. — Слушайте, Бирон, а это — не шарлатан?
— Нет, Петр Михайлович, он — ученейший человек. Перед ним бледнели многие сильные мира сего…
Бестужев делал все усилия, чтобы овладеть собой.
— Ну, хорошо, допустим! — произнес он. — Он, этот великий магистр, предсказал вам блестящую будущность. Но при чем же тут непременно Анна? Разве вы — раз вам это суждено — не можете играть такую же выдающуюся роль при другом русском венценосце? Ведь он, ваш Джиолотти, именно про Анну вам не говорил?
— Совершенно верно. Но вы отлично понимаете, что ни при ком ином, кроме Анны, мне не суждено возвыситься на такую ступень власти, — бросил Бирон. — А если вы сомневаетесь в этом, то ведь не так трудно проверить еще раз все это.
— Каким образом? — живо спросил Бестужев.
— Очень простым: я выпишу этого Джиолотти из Италии сюда, к нам. Конечно, это будет сопряжено с большими деньгами, но что они в сравнении с тем великим будущим, которое нас ожидает?
Слово «нас» Бирон особенно подчеркнул.
— Нет, нет! Этого быть не может! — схватился за голову Бестужев. — Это пахнет волшебной сказкой, — по-немецки вырвалось у него.
Он не видел лица Бирона, а оно было злоторжествующее и особенно вызывающее.
IV
Царевна и «презренный раб»
На следующее утро Бестужев, сильно взволнованный, вошел, по обыкновению, без доклада к Анне Иоанновне.
— Что это означать должно, Петр Михайлович, что вы все меня покинули? Я скучала одна, — стала пенять герцогиня.
— Теперь не до скуки, ваше высочество, — раздраженно вырвалось у резидента.
Анна Иоанновна, испуганно поглядев на него, спросила:
— Что такое опять? Что случилось?
— Более чем серьезное: Меншиков прибыл в Ригу.
Герцогиня схватилась за сердце; неясное предчувствие беды властно охватило все ее существо.
— Это он для чего же? — растерянно прошептала она.
— Для и ради этого проклятого курляндского дела, по которому я, ваше высочество, из-за любви и преданности к вам рискую сломать себе шею, — угрюмо произнес Бестужев. Он прошелся по будуару Анны и, вдруг круто остановившись перед ней, сказал: — Сию же минуту вам надо собираться в дорогу, ваше высочество.
— В какую дорогу? Куда? — обомлела Анна Иоанновна.
— На свидание со светлейшим в Ригу. Будет гораздо лучше, если вы увидитесь с ним до его приезда в Митаву.
— На свидание с ним, с этим презренным рабом? А если я этого не желаю?
— Мало ли что приходится делать помимо своего желания! Слушайте!.. Меншиков приехал с целью круто повернуть курляндское дело. Нечего и говорить, что он употребит все свое влияние, дабы Мориц не был утвержден в герцоги ее величеством. Мало того: он вам сообщит одну преинтересную новость. Так вот вымаливайте у Меншикова милость, чтобы он не противился избранию Морица и вашему браку с ним. Хлопочите, плачьте, но помните одно: что бы ни случилось, вы должны крепко держаться за меня, так как без меня вам солоно придется, ваше высочество. И помните еще одно: если вы убедитесь, что никакие мольбы не помогают, — покоритесь, потому что ничего другого вам не остается.
Митавская царственная затворница, тихо заплакав, промолвила:
— Так вот оно что!.. Стало быть, конец моим мечтам?.. Так, так!.. Вот почему и корона с головы моей упала.
Бестужеву вдруг с поразительной ясностью вспомнился вчерашний разговор с Бироном, которого он ненавидел, но силу и ум которого вчера оценил.
— Не плачьте об этой короне, ваше высочество! Для вас мы найдем иную, более блистательную! — вырвалось у него, и он принялся подробно пояснять Анне Иоанновне все то, что она должна говорить светлейшему о нем, Бестужеве.
Знаменитый русский прозаик и драматург Роман Лукич Антропов был известен читателям в конце XIX — начале XX века под псевдонимом Роман Добрый. Главный герой его детективных рассказов — сыщик Иван Дмитриевич Путилин, бывший начальник петербургской сыскной полиции, которого современники называли русским Шерлоком Холмсом. Каждый рассказ — подлинная история преступления. Работая над этой книгой, автор опирался на мемуары самого Путилина. Гений русского сыска умел распутывать сложнейшие уголовные дела.
«Путилин ходил из угла в угол по своему кабинету, что с ним бывало всегда, когда его одолевала какая-нибудь неотвязная мысль. Вдруг он круто остановился передо мной. — А ведь я его все-таки должен поймать, доктор!— Ты о ком говоришь? — спросил я моего гениального друга.— Да о ком же, как не о Домбровском! — с досадой вырвалось у Путилина…».
«В Энской столичной церкви заканчивались спешные приготовления к богатому венчанию. Одни служители расстилали нарядный, но уже значительно потертый ковер, другие устанавливали аналой, осматривали паникадило, люстры, смахивали пыль, что-то чистили тряпками…».
«Скромный служитель алтаря приветствует вас, сын мой. Исповедь – великое дело… – ласково проговорил тучный, упитанный настоятель-ксендз… N-ского варшавского костела, когда перед ним за исповедательными ширмами предстала высокая, стройная фигура молодого красавца графа Болеслава Ржевусского, сына местного магната. – Облегчите свою душу чистосердечным покаянием…».
«Кто не знает о существовании в Москве Белокаменной знаменитой Сухаревой башни? Башня эта – историческая, имя ее хорошо известно всей необъятной России, поэтому нет надобности рассказывать историю ее происхождения. Москва любит свою серую старушку Сухаревку. Есть что-то бесконечно трогательное в привязанности к памятникам седой старины. К камню, железу относятся точно к одушевленным предметам. Да и в самом деле, разве в этих памятниках старины не сокрыта душа народа?..».
«– Милостивые государи! – взволнованно сказал нам старый-престарый доктор. – Ведомо ли вам, что я был в самых дружеских отношениях с покойным Иваном Дмитриевичем Путилиным, этим замечательнейшим русским сыщиком и впоследствии – начальником сыскной полиции?– Нет, доктор, мы этого не знали…».
Повесть «У Дона Великого» — оригинальное авторское осмысление Куликовской битвы и предшествующих ей событий. Московский князь Дмитрий Иванович, воевода Боброк-Волынский, боярин Бренк, хан Мамай и его окружение, а также простые люди — воин-смерд Ерема, его невеста Алена, ордынские воины Ахмат и Турсун — показаны в сложном переплетении их судеб и неповторимости характеров.
«Если ты покинешь родной дом, умрешь среди чужаков», — предупреждала мать Ирму Витале. Но после смерти матери всё труднее оставаться в родном доме: в нищей деревне бесприданнице невозможно выйти замуж и невозможно содержать себя собственным трудом. Ирма набирается духа и одна отправляется в далекое странствие — перебирается в Америку, чтобы жить в большом городе и шить нарядные платья для изящных дам. Знакомясь с чужой землей и новыми людьми, переживая невзгоды и достигая успеха, Ирма обнаруживает, что может дать миру больше, чем лишь свой талант обращаться с иголкой и ниткой. Вдохновляющая история о силе и решимости молодой итальянки, которая путешествует по миру в 1880-х годах, — дебютный роман писательницы.
Жизнеописание Хуана Факундо Кироги — произведение смешанного жанра, все сошлось в нем — политика, философия, этнография, история, культурология и художественное начало, но не рядоположенное, а сплавленное в такое произведение, которое, по формальным признакам не являясь художественным творчеством, является таковым по сути, потому что оно дает нам то, чего мы ждем от искусства и что доступно только искусству,— образную полноту мира, образ действительности, который соединяет в это высшее единство все аспекты и планы книги, подобно тому как сплавляет реальная жизнь в единство все стороны бытия.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В основу романов Владимира Ларионовича Якимова положен исторический материал, мало известный широкой публике. Роман «За рубежом и на Москве», публикуемый в данном томе, повествует об установлении царём Алексеем Михайловичем связей с зарубежными странами. С середины XVII века при дворе Тишайшего всё сильнее и смелее проявляется тяга к европейской культуре. Понимая необходимость выхода России из духовной изоляции, государь и его ближайшие сподвижники организуют ряд посольских экспедиций в страны Европы, прививают новшества на российской почве.
Роман Е. Холмогоровой и М. Холмогорова «Вице-император», повествует о жизни видного русского военачальника и государственного деятеля эпохи Александра II Михаила Тариеловича Лорис-Меликова (1825-1888). Его «диктатура сердца», блистательная и краткая, предоставила России последний шанс мирным путем, без потрясений перейти к цивилизованному демократическому правлению. Роман «Вице-император» печатается впервые.Холмогорова Елена Сергеевна родилась в Москве 26 августа 1952 года. Прозаик, эссеист. По образованию историк.
Романы известных современных писателей посвящены жизни и трагической судьбе двоих людей, оставивших след в истории и памяти человечества: императора Александра II и светлейшей княгини Юрьевской (Екатерины Долгоруковой).«Императрица тихо скончалась. Господи, прими её душу и отпусти мои вольные или невольные грехи... Сегодня кончилась моя двойная жизнь. Буду ли я счастливее в будущем? Я очень опечален. А Она не скрывает своей радости. Она говорит уже о легализации её положения; это недоверие меня убивает! Я сделаю для неё всё, что будет в моей власти...»(Дневник императора Александра II,22 мая 1880 года).
Новый роман известной писательницы-историка Нины Молевой рассказывает о жизни «последнего фаворита» императрицы Екатерины II П. А. Зубова (1767–1822).
Известный писатель-историк Валерий Поволяев в своём романе «Царский угодник» обращается к феномену Распутина, человека, сыгравшего роковую роль в падении царского трона.