Безумный лес - [33]
Сад ресторана был заполнен разодетыми субъектами, пожаловавшими сюда с семьями послушать оркестр, доставленный «ценой больших жертв из Бухареста для удовольствия почтенной публики», — как было написано в афише, приклеенной к окну, что выходило на улицу. Меж столов играли в пятнашки двое мальчишек, похожих друг на друга как две капли воды. Они бегали и кричали: «Не поймаешь, не поймаешь, где тебе…»
Оркестр заиграл, перекрывая гвалт и суматоху, царившие в саду. Добрикэ Тунсу опустил голову. Я тоже. Мы молча слушали «Дунайские волны». Старый пленительный вальс, под который не довелось танцевать ни моей бедной матери, ни сестре из Омиды, нежно ласкал мне душу. В нем было столько романтики! Столько чувства! Как хорошо бы жилось, если бы на свете не перевелась романтика! А почему, собственно, хорошо? И кому бы жилось хорошо? Вальс уже не доставлял мне удовольствия. Неприятное озлобление, едва исчезнув, вновь завладело мною. Я сказал:
— Ты, как я вижу, преуспеваешь, Добрикэ. Стал состоятельным купцом.
Добрикэ встрепенулся.
— Что ты сказал?
— Я сказал, что ты, судя по всему, преуспеваешь. Денег, должно быть, куры не клюют.
— Я и впрямь кое-чего достиг. Работал как вол и теперь в самом деле добился успеха. Грешно было бы не признать этого.
— Ладно. Вот ты говоришь, работал как вол. Допустим. Но ведь многие так работают, а все-таки остаются бедняками. Как тебе удалось накопить денег? Вот что мне хотелось бы знать. Разумеется, если у тебя есть охота поделиться опытом.
— Почему бы и не поделиться? Тут нет ничего зазорного. Напротив, все очень просто. Как тебе известно, спустя некоторое время, после того как ты покинул город, началась война. Потом фронт был прорван, и в страну хлынули немцы. Придя сюда, в город, они подожгли несколько лавок и спалили часть Большой улицы. В отличие от других, я немцев не испугался и остался в городе. Разве они не люди? — сказал я себе. — Люди! И еще какие! Остался у хозяина и, не жалея трудов, старался как можно лучше изучить дубильное и скорняжное ремесло.
— Это мне тоже известно.
— Откуда?
— Слухом земля полнится. Встретишь одного, другого… Поболтаешь о том, о сем… Иногда заходил разговор и о тебе.
— Для многих немецкая оккупация была тяжким злом. А кое для кого манной небесной! Дубильщики и скорняки, к примеру, наживали целые состояния. Здесь, в Руши-де-Веде, с немцами водился некто Стэникэ Паляку. Теперь он адвокат и депутат. А тогда был только адвокат. Немцы назначили его городским головой, наделили большой властью. Под его началом оказался не только город, но и окрестные села. Попробуй пикни! Он за бесценок скупал у крестьян овчины и заказывал нам, мастеровым, кожухи и шапки для германской армии.
— Стэникэ Паляку?
— Да, Стэникэ Паляку. Ему сам черт не брат. Теперь у него денег — хоть лопатой греби. По слухам, скоро произойдет смена правительства, и Стэникэ Паляку станет министром. Вот тогда увидишь, как он развернется, какие дела затеет! В конце концов потеряет счет своим миллионам!
— Ладно, хватит про Стэникэ Паляку. Рассказывай лучше о себе.
— Два года назад я вернулся к себе, в деревню Балач. На деньги, что скопил здесь, открыл скорняжную мастерскую. Когда дело пошло, завел еще и дубильное предприятие. Теперь у меня уже шесть подмастерьев, понял, Дарие? Ребята — будь здоров: старательные, работящие, послушные, все как на подбор. Я с них глаз не спускаю, и они вкалывают, пока с ног не свалятся.
— Другими словами, ты, безбожник, выжимаешь из них последние соки.
Добрикэ Тунсу моя шутка пришлась по душе. Он просиял. Хохотнул.
— А как же иначе? Ты что, думаешь — Добрикэ Тунсу дурень вроде тебя? Нет, жизнь его многому научила. Жизнь научила Добрикэ Тунсу, что если он не научится выжимать пот из других, то другие будут выжимать пот из него. Что, разве не так? А теперь скажи мне: с какой стати я должен потеть за других, а не другие за меня? Рубашка, старина, ближе к телу, чем тулуп, а собственная шкура и того ближе.
— Насколько я понимаю, ты всегда думал и думаешь лишь о себе.
Он вытаращил глаза. И накинулся на меня:
— А что тут плохого? Я понимаю, на что ты намекаешь. Так знай, старина, у меня нет времени заниматься бреднями.
Я промолчал. Сдержался. Мы наполнили стаканы. Чокнулись. Выпили. Покончили с жареными колбасками. Переключились на перченое мясо.
Вокруг нас тоже чокались и пили. Оркестр? Его уже никто не слушал! Прожевав очередной кусок, я сказал:
— Послушай, ты слышал что-нибудь о Гогу Шорике?
— О каком Гогу Шорике?
— Который избил меня в тот день, когда я нанялся в ученики к господину Моцату. Мне тогда еще и от тебя досталось.
— От меня? Возможно. От меня слишком многим доставалось, чтоб я всех помнил. А что это ты заговорил вдруг про Гогу Шорика?
— Сам не знаю. Просто так.
— Бедняге не повезло. Отдал богу душу. Совсем еще молодым. Мог бы еще жить.
— А отчего он умер? Болел? Или застрелили?
— И болеть — ничем не болел, и стрелять никто в него не стрелял. Судьба! Так уж было на роду написано — помереть от ножа.
Я больше не спрашивал. Мне вспомнился Гогу Шорик. Крепкий и красивый парень. Когда я нанялся учеником в дубильную мастерскую, он избил меня до полусмерти. Гогу прошел войну. Вернулся цел и невредим. Мог бы и теперь жить. А вот — помер. От ножа. Подлая и мучительная смерть. Впрочем, всякая смерть, наверное, подлость.
В произведении воссоздается драматический период в жизни Румынии, начиная с крестьянских восстаний 1907 года, жестоко подавляемых властями, и до вступления Румынии в первую мировую войну (1916) на стороне Антанты. Нищета, голод, болезни, невежество и жестокость царят в деревне. На фоне этой картины, выписанной Станку с суровым реализмом, рассказывается о судьбе главного героя романа Дарие, мальчика из бедной крестьянской семьи.
Захария Станку (1902—1974), крупнейший современный румынский поэт и прозаик, хорошо известен советскому читателю. На русский язык переведены его большие социальные романы «Босой», «Ветер и дождь», «Игра со смертью» и сборник лирики «Простые стихи». Повести и рассказы раскрывают новую грань творчества З. Станку, в его лирической прозе и щедрая живописность в изображении крестьянского быта, народных традиций и обрядов, и исповедь души, обретающей философскую глубину.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Июнь 1957 года. В одном из штатов американского Юга молодой чернокожий фермер Такер Калибан неожиданно для всех убивает свою лошадь, посыпает солью свои поля, сжигает дом и с женой и детьми устремляется на север страны. Его поступок становится причиной массового исхода всего чернокожего населения штата. Внезапно из-за одного человека рушится целый миропорядок.«Другой барабанщик», впервые изданный в 1962 году, спустя несколько десятилетий после публикации возвышается, как уникальный триумф сатиры и духа борьбы.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
В «Рассказах с того света» (1995) американской писательницы Эстер М. Бронер сталкиваются взгляды разных поколений — дочери, современной интеллектуалки, и матери, бежавшей от погромов из России в Америку, которым трудно понять друг друга. После смерти матери дочь держит траур, ведет уже мысленные разговоры с матерью, и к концу траура ей со щемящим чувством невозвратной потери удается лучше понять мать и ее поколение.
Детство — самое удивительное и яркое время. Время бесстрашных поступков. Время веселых друзей и увлекательных игр. У каждого это время свое, но у всех оно одинаково прекрасно.
Это седьмой номер журнала. Он содержит много новых произведений автора. Журнал «Испытание рассказом», где испытанию подвергаются и автор и читатель.
Образ Христа интересовал Никоса Казандзакиса всю жизнь. Одна из ранних трагедий «Христос» была издана в 1928 году. В основу трагедии легла библейская легенда, но центральную фигуру — Христа — автор рисует бунтарем и борцом за счастье людей.Дальнейшее развитие этот образ получает в романе «Христа распинают вновь», написанном в 1948 году. Местом действия своего романа Казандзакис избрал глухую отсталую деревушку в Анатолии, в которой сохранились патриархальные отношения. По местным обычаям, каждые семь лет в селе разыгрывается мистерия страстей Господних — распятие и воскрешение Христа.
Историю русского военнопленного Григория Папроткина, казненного немецким командованием, составляющую сюжет «Спора об унтере Грише», писатель еще до создания этого романа положил в основу своей неопубликованной пьесы, над которой работал в 1917–1921 годах.Роман о Грише — роман антивоенный, и среди немецких художественных произведений, посвященных первой мировой войне, он занял почетное место. Передовая критика проявила большой интерес к этому произведению, которое сразу же принесло Арнольду Цвейгу широкую известность у него на родине и в других странах.«Спор об унтере Грише» выделяется принципиальностью и глубиной своей тематики, обширностью замысла, искусством психологического анализа, свежестью чувства, пластичностью изображения людей и природы, крепким и острым сюжетом, свободным, однако, от авантюрных и детективных прикрас, на которые могло бы соблазнить полное приключений бегство унтера Гриши из лагеря и судебные интриги, сплетающиеся вокруг дела о беглом военнопленном…
«Равнодушные» — первый роман крупнейшего итальянского прозаика Альберто Моравиа. В этой книге ярко проявились особенности Моравиа-романиста: тонкий психологизм, безжалостная критика буржуазного общества. Герои книги — представители римского «высшего общества» эпохи становления фашизма, тяжело переживающие свое одиночество и пустоту существования.Италия, двадцатые годы XX в.Три дня из жизни пятерых людей: немолодой дамы, Мариаграции, хозяйки приходящей в упадок виллы, ее детей, Микеле и Карлы, Лео, давнего любовника Мариаграции, Лизы, ее приятельницы.
В романе известного венгерского писателя Антала Гидаша дана широкая картина жизни Венгрии в начале XX века. В центре внимания писателя — судьба неимущих рабочих, батраков, крестьян. Роман впервые опубликован на русском языке в 1936 году.