Безумный лес - [35]
— Благодарствую, господин Тунсу. Премного благодарен.
Идя по плохо освещенному проходу, мы споткнулись о какие-то чурбаки. Лишь чудом удержались на ногах. Добрикэ Тунсу свирепо выругался. Переведя дух, буркнул:
— На кой черт приволокли сюда эти чурбаки? Раньше их здесь как будто не было…
— Мне-то откуда знать, Добрикэ? Я и вовсе не знаю.
Обернувшись, чтоб получше разглядеть чурбаки, мы вздрогнули. Чурбаки оказались живыми. Они двигались. Один из них обнаружил дар речи:
— Мы не чурбаки, господа хорошие. Мы люди.
— Люди? — вспылил Добрикэ Тунсу. — А что вы за люди, а? Что за люди?
— Люди как люди, — благодушно отозвался второй. — Только… Только что без ног…
Мы вытаращили отуманенные винными парами глаза. Это и впрямь были люди, и у этих людей не было ног. На обоих — старые военные кепи и кители. Тунсу спросил:
— И где же вы оставили свои ноги?
— На фронте.
Хозяйчик из села Балач умолк. Я тоже. Один из фронтовиков стащил с головы кепи. Протянул в нашу сторону.
— Не подадите ли хоть сколько-нибудь?
— Подавать вам? Это еще за что?
— За то, господа хорошие, что мы победили немцев и создали Великую Румынию — так и в газетах пишут.
Тунсу рассвирепел:
— Ну и что? Для меня, что ли, вы создавали эту Великую Румынию?
Солдат снова надел кепи.
— Не сердись, парень. Может статься, и для тебя.
— Как бы не так. Для других, может быть, и да… Вот другие пусть вам и подают… А я… Я работаю ради своих деньжат. А это тяжкий труд… И я своими деньгами дорожу, не сорю ими налево и направо…
Солдаты молчали. Я схватил своего старого знакомца за руку и потащил вон.
— Ну какой смысл, Добрикэ, ругаться с ними?
— Как же не ругаться, слышь, ну как тут не заругаешься? Протягивают руку. Выпрашивают милостыню. Почему не хотят работать, как я, а? Почему не работают?
Хмель ударил ему в голову. Мне с трудом удалось его утихомирить. Когда он наконец пришел в себя, я решил, что теперь самое время поблагодарить его за обильный ужин, на который он меня пригласил и который по-братски разделил со мной.
— Ты не благодари меня, слышь, ты лучше скажи: «Прости ему, господи», от всей души скажи: «Прости ему, господи».
Его слова показались мне странными. И так как я не сразу понял, чего он хочет, то сказал:
— Но послушай, Тунсу, ведь «прости ему, господи» говорят нищие, когда им подают милостыню за упокой души.
— Вот-вот, то-то и оно. Ты небось не понял: когда я пригласил тебя поужинать, я думал о своем покойном дедушке. Я желаю, чтоб все, что ты съел и выпил сегодня за мой счет, зачлось мне как милостыня за упокой его души. Его звали, как и меня, — Добрикэ Тунсу.
Я расхохотался. От всей души… «Вот так друг! — подумалось мне. — Ну и человек!» Мне захотелось расцеловать его в обе щеки. Или надавать пощечин. Я не сделал ни того, ни другого. Ведь в конце-то концов меня не убудет, если я произнесу вслух то, о чем он меня просит.
— Прости ему, господи, Добрикэ, прости ему, господи, так и быть, прости, господи.
Тунсу придвинулся ко мне поближе и зашептал:
— А ты знаешь, почему я попросил тебя сказать: «Прости, господи»?
— Наверное, потому, что ты тоже немного пьян.
— Ни черта! Две ночи назад дед явился мне во сне. Слезно жаловался, что все его забыли — и я, и мой батька. Говорил, что терпит голод. Что я вовсе не подаю милостыни за упокой его души. Так вот, друг, того, что ты съел и выпил сегодня, моему деду хватит лет на десять.
— Откуда это тебе известно?
— Да уж известно. Покойникам немного надо.
Он был прав. Мертвым немного надо. Калач да кутья. С живыми дело похуже. Живым подавай все. Все и еще кое-что в придачу. Мы расцеловались и стали прощаться. Если бы он не заговорил о милостыне, я проводил бы его до самого вокзала. А сейчас раздумал. Протянул руку.
— До свидания, Тунсу. Желаю тебе счастья, слышишь, Тунсу? Желаю тебе много-премного счастья. Большого счастья, слышишь, Тунсу.
А сам при этом думал: «Пусть все у тебя пойдет прахом, Добрикэ, прахом…»
— До свидания… До свидания, убогий…
— До свидания, — прокричал я ему вдогонку, — до свидания!
Злость моя рассеялась. Я уже жалел, что проклял его. За что я его проклял? И почему теперь жалел об этом? У меня закружилась голова. Должно быть, от вина.
Я следил за Добрикэ, пока он не поравнялся с трактиром дядюшки Тоне. Потом отвернулся. Господи! Если бы мне обладать такой умеренностью и расчетливостью во всех своих помыслах и делах, как Добрикэ Тунсу! Если бы и мне научиться обеими ногами стоять на земле, твердой земле! Я получил еще одно доказательство того, что, несмотря на важный вид, который я на себя иногда напускаю, я всего-навсего жалкий нищий, сумасброд, оборванец, ничтожный неудачник, заслуживающий жалости да хорошей трепки. И нет мне нигде ни прибежища, ни умиротворения. Чувство вечной неудовлетворенности не позволяло мне долго оставаться на одном месте. Какой-то бес постоянно куда-то гнал меня, подкалывая своими кривыми рожками. Куда я спешил, не давая себе перевести дух, вконец загнав свое сердце? Куда стремился? Бог весть. Я знал лишь, что похож на колючий чертополох, который нигде не пускает корней. Как Зое, я тосковал и грезил черт знает по какой чепухе.
В произведении воссоздается драматический период в жизни Румынии, начиная с крестьянских восстаний 1907 года, жестоко подавляемых властями, и до вступления Румынии в первую мировую войну (1916) на стороне Антанты. Нищета, голод, болезни, невежество и жестокость царят в деревне. На фоне этой картины, выписанной Станку с суровым реализмом, рассказывается о судьбе главного героя романа Дарие, мальчика из бедной крестьянской семьи.
Захария Станку (1902—1974), крупнейший современный румынский поэт и прозаик, хорошо известен советскому читателю. На русский язык переведены его большие социальные романы «Босой», «Ветер и дождь», «Игра со смертью» и сборник лирики «Простые стихи». Повести и рассказы раскрывают новую грань творчества З. Станку, в его лирической прозе и щедрая живописность в изображении крестьянского быта, народных традиций и обрядов, и исповедь души, обретающей философскую глубину.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Июнь 1957 года. В одном из штатов американского Юга молодой чернокожий фермер Такер Калибан неожиданно для всех убивает свою лошадь, посыпает солью свои поля, сжигает дом и с женой и детьми устремляется на север страны. Его поступок становится причиной массового исхода всего чернокожего населения штата. Внезапно из-за одного человека рушится целый миропорядок.«Другой барабанщик», впервые изданный в 1962 году, спустя несколько десятилетий после публикации возвышается, как уникальный триумф сатиры и духа борьбы.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
В «Рассказах с того света» (1995) американской писательницы Эстер М. Бронер сталкиваются взгляды разных поколений — дочери, современной интеллектуалки, и матери, бежавшей от погромов из России в Америку, которым трудно понять друг друга. После смерти матери дочь держит траур, ведет уже мысленные разговоры с матерью, и к концу траура ей со щемящим чувством невозвратной потери удается лучше понять мать и ее поколение.
Детство — самое удивительное и яркое время. Время бесстрашных поступков. Время веселых друзей и увлекательных игр. У каждого это время свое, но у всех оно одинаково прекрасно.
Это седьмой номер журнала. Он содержит много новых произведений автора. Журнал «Испытание рассказом», где испытанию подвергаются и автор и читатель.
Образ Христа интересовал Никоса Казандзакиса всю жизнь. Одна из ранних трагедий «Христос» была издана в 1928 году. В основу трагедии легла библейская легенда, но центральную фигуру — Христа — автор рисует бунтарем и борцом за счастье людей.Дальнейшее развитие этот образ получает в романе «Христа распинают вновь», написанном в 1948 году. Местом действия своего романа Казандзакис избрал глухую отсталую деревушку в Анатолии, в которой сохранились патриархальные отношения. По местным обычаям, каждые семь лет в селе разыгрывается мистерия страстей Господних — распятие и воскрешение Христа.
Историю русского военнопленного Григория Папроткина, казненного немецким командованием, составляющую сюжет «Спора об унтере Грише», писатель еще до создания этого романа положил в основу своей неопубликованной пьесы, над которой работал в 1917–1921 годах.Роман о Грише — роман антивоенный, и среди немецких художественных произведений, посвященных первой мировой войне, он занял почетное место. Передовая критика проявила большой интерес к этому произведению, которое сразу же принесло Арнольду Цвейгу широкую известность у него на родине и в других странах.«Спор об унтере Грише» выделяется принципиальностью и глубиной своей тематики, обширностью замысла, искусством психологического анализа, свежестью чувства, пластичностью изображения людей и природы, крепким и острым сюжетом, свободным, однако, от авантюрных и детективных прикрас, на которые могло бы соблазнить полное приключений бегство унтера Гриши из лагеря и судебные интриги, сплетающиеся вокруг дела о беглом военнопленном…
«Равнодушные» — первый роман крупнейшего итальянского прозаика Альберто Моравиа. В этой книге ярко проявились особенности Моравиа-романиста: тонкий психологизм, безжалостная критика буржуазного общества. Герои книги — представители римского «высшего общества» эпохи становления фашизма, тяжело переживающие свое одиночество и пустоту существования.Италия, двадцатые годы XX в.Три дня из жизни пятерых людей: немолодой дамы, Мариаграции, хозяйки приходящей в упадок виллы, ее детей, Микеле и Карлы, Лео, давнего любовника Мариаграции, Лизы, ее приятельницы.
В романе известного венгерского писателя Антала Гидаша дана широкая картина жизни Венгрии в начале XX века. В центре внимания писателя — судьба неимущих рабочих, батраков, крестьян. Роман впервые опубликован на русском языке в 1936 году.