Безумно богатые русские. От олигархов к новой буржуазии - [77]

Глава 7 Воспитание наследников

Постсоветская буржуазия отличается резкой дифференциацией поколений: старшее поколение — стяжатели богатств, младшее поколение — наследники богатств. Другими словами, если старшее поколение заработало имущество, как они считают, «своими силами», не имея преимущества в виде наследства, то молодое поколение приобретает его сугубо благодаря удачному рождению. Таким образом, наследники сталкиваются со специфическим вызовом: им предстоит найти новые формы легитимации своего права быть богатыми.

Дети богатых русских — не единственные, кто сталкивается с подобной ситуацией. Как подчеркивает социолог Майк Сэвидж, наследование накопленного богатства в настоящее время выступает значимым фактором в определении социального класса[314]. Социолог Рэйчел Шерман обнаружила, что богатые родители в Нью-Йорке придают большое значение тому, чтобы воспитать своих детей «хорошими людьми». Под этим понятием подразумевается, что дети должны быть умеренны в потреблении и желаниях, уважать труд и уметь трудиться, а также осознавать те преимущества, которые обеспечивает их социальное положение. Короче говоря, цель состоит в том, чтобы научить детей вести себя сообразно высокому статусу, не компрометируя его легитимность и сохраняя моральное право на привилегии[315].

Денис и золотая молодежь

В 1990-е годы проблема наследования в России не была актуальной. В то время богатых русских больше заботило, как защитить активы от конкурентов. В начале 2000-х начался расцвет гламурной культуры, а новые буржуа принялись выставлять напоказ свое богатство. Состоятельные родители той поры передали свой менталитет и образ жизни потомству, что привело к появлению феномена золотой молодежи — так называют избалованных молодых людей, ищущих в жизни только развлечений и испорченных ощущением вседозволенности.

Мы сидели с Денисом — молодым человеком под тридцать лет, немного нескладным и неловким в плане общения, — в кофейне Prêt à Manger в двух кварталах от Уолл-стрит. На встречу он пришел в обычных джинсах и толстовке. Денис был ребенком, когда его отец вошел в мировой список Forbes. Но, по его словам, эти быстрые деньги вкупе со стремительным подъемом по социальной лестнице никак не отразились на образе жизни его семьи и на его воспитании. «Мой отец очень быстро добился большого успеха, поэтому ему никогда не приходилось никому ничего доказывать», — объяснил он. Когда я спросила, где они жили в Москве, тот смущенно ответил, что у них есть дом на Рублевке. «Для моей семьи жить на Рублевке было вопросом не престижа, а безопасности, — словно оправдываясь, сказал он. — У нас просто не было выбора. Когда я был маленьким, в России было очень неблагополучно».

Денис решительно отвергает любые формы показной демонстрации богатства («Я предпочитаю придерживаться антисимволов»). Особенно он озабочен тем, чтобы не походить на представителей золотой молодежи. «Они совершенно тупые, особенно если выросли в России, — с раздражением говорил он. — Их волнуют только машины и шмотки, которыми я вообще не интересуюсь». Выпускник Йеля и Гарварда, раньше Денис работал банкиром на Уолл-стрит, а теперь занимается инвестированием в IT-стартапы. Его раздражают невежество, снобизм и равнодушие ко всему и вся за пределами элитного мирка: «Всё, что они знают в Нью-Йорке, — это самые дорогие рестораны и ночные клубы на Манхэттене. Их вообще не интересует, что происходит вокруг».

Столь резкая антипатия Дениса к золотой молодежи небезосновательна — он хорошо с ней знаком: «В Москве мне приходилось сталкиваться с этим миром, и я очень рад, что оставил его в прошлом». Он всячески старался подчеркнуть, что его собственное детство проходило не только в среде нуворишей. Родители, выходцы из советской интеллигенции, не стали отправлять Дениса в частную школу: «Я ходил в обычную государственную школу в центре Москвы. Это довольно известная школа, но там учились разные дети, не только дети богатых. У нас в школе не было принято хвастаться деньгами, это не одобрялось».

Дети могут высокомерно выпендриваться богатством своих родителей, не осознавая этого, — просто потому, что считают его нормой. Шерман обнаружила, что многие состоятельные нью-йоркские родители пытаются избежать именно этого. Ограничивая потребление материальных благ и регулируя образ жизни детей, такие родители надеются также умерить их чувство превосходства, предотвратить появление ощущения, будто они обладают непререкаемым правом на богатство. Еще одна составляющая этой стратегии, выявленная Шерман, состоит в том, что богатые родители дают детям возможность общаться с детьми из других социальных слоев. Поступая так, родители стараются показать, как выглядит «нормальная» жизнь, чтобы дети научились ценить свои привилегии, а также развили в себе ответственность перед обществом и в частности перед людьми, имеющими гораздо меньше[316].

Отец Дениса использовал похожую родительскую стратегию. Он с раннего возраста отправлял сына в летние лагеря, где отдыхали дети из сибирских нефтяных городков. Но его воспитательные намерения отличались от целей богатых нью-йоркских родителей, опрошенных Шерман. Дениса учили быть лидером. «В лагерях мы в основном занимались тем, что моделировали государство со своей экономикой, президентом, парламентом, компаниями, заводами и всем прочим, — вспоминал Денис. — Одним летом я был бизнесменом, другим летом — парламентарием и много кем еще». Другими словами, отец хотел научить Дениса утверждать себя среди сверстников из разных социальных слоев.