Безумно богатые русские. От олигархов к новой буржуазии - [53]
Татьяна едва притронулась к жареной рыбе, когда заметила в зале друзей и пошла с ними поздороваться. За столик она вернулась вместе с 49-летней Светланой, своей соседкой. Поскольку та была одета в спортивный костюм, я наивно предположила, что после ресторана она собирается пойти в спортзал. Но, как выяснилось, утром она завтракала с дочерью и оделась так, чтобы соответствовать ее «хипстерскому» виду. Усевшись на место Татьяны и узнав, кто я такая, Светлана принялась рассказывать историю своей семьи. Она также притязала на благородную кровь, доставшуюся ей от прабабки-аристократки, которая, впрочем, тоже вышла замуж за большевика. Но, в отличие от прабабки Татьяны, родственница Светланы сделала это уже после революции 1917 года, и ее избранником был представитель новой советской элиты.
Светлана объяснила поступок своей прабабки прагматическими мотивами: «У нее было два сына от первого мужа, генерала, имени которого сейчас никто не помнит». В 1920 году, когда большевики начали громить Белую армию и стало очевидно, что они победят в Гражданской войне, прабабка Светланы поняла, что для нее дело может закончиться плохо.
Поэтому, чтобы спасти семью, она вышла замуж за коменданта Кремля, который принял двоих ее детей как родных. Потом у них родился еще один сын, и люди считали, что все трое детей — их общие. Так они всем говорили. Только позже выяснилось, что он [ее муж] усыновил их и дал им свою фамилию.
Благодаря этому браку прабабка Светланы смогла беспрепятственно интегрироваться в советское общество и избежать репрессий из-за своего аристократического происхождения и предыдущего брака с белогвардейским генералом. Таким образом, это замужество фактически подняло ее по социальной лестнице в новом обществе. «Как видите, она выбрала непростого человека», — с гордостью сказала Светлана. Действительно, высокий социальный статус кремлевского коменданта положительно отразился на последующих поколениях семьи. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что члены семейства похоронены на Новодевичьем кладбище — в самом престижном некрополе Москвы, где погребены такие знаменитые люди, как писатели Антон Чехов, Николай Гоголь и Михаил Булгаков, режиссер Сергей Эйзенштейн, композиторы Сергей Прокофьев и Дмитрий Шостакович, генеральный секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев. «Там похоронен и Ельцин. Там лежат все наши родственники», — сказала Светлана.
Я слышала от своих респондентов много похожих историй о том, как их высокородные родственницы завоевывали своей красотой сердца высокопоставленных представителей новой советской власти и выходили за них замуж, чтобы «развестись» со своим прошлым. Политик Дмитрий рассказал о своей бабке-аристократке, которая вышла замуж за офицера-чекиста, чтобы избежать репрессий со стороны той самой тайной полиции, где он работал. У бизнесмена Арсения похожая семейная история: «Бабушка уверяла меня, что любила деда по-настоящему. Он был офицером НКВД, поэтому смог ее спасти».
На примере семьи Светланы наглядно видно, насколько важны были те долгоиграющие ресурсы, которыми обладали дореволюционные привилегированные слои. Хотя после революции 1917 года их семьи лишились своих прежних социальных и экономических активов, культурный капитал им удалось сохранить. Именно концентрация культуры, которая до 1917 года взращивалась в среде аристократии, интеллигенции, купечества и духовенства, превратилась потом в их главную силу. Старшие члены семьи передавали свои знания и культуру следующему поколению, которое пользовалось неизмеримым преимуществом благодаря воспитанию в домашней атмосфере, где поощрялись широкая эрудиция, знание искусств, владение иностранными языками, развитие талантов, правильной речи и хороших манер. Эти унаследованные ими культурные ресурсы, надлежащим образом адаптированные к советскому строю и требованиям советского рынка труда, позволяли выходцам из таких семей делать впечатляющую профессиональную или управленческую карьеру. Зачастую культурный капитал жены обеспечивал высокий уровень развития детей, тогда как высокое положение мужа открывало для них карьерные возможности[247].
С 1928 по 1931 год Сталин провел масштабную кампанию чисток против старой интеллигенции, ослабив ее настолько, что та полностью подчинилась советскому режиму. К середине 1930-х годов взаимная враждебность между старой дореволюционной интеллигенцией и коммунистической партией угасла, и эти две группы фактически слились в одну. Многие представители интеллигенции «советизировались» и вступили в партию[248]. Мир партии и мир культуры смешались между собой, сформировав новый советский бомонд, куда отныне входили высокопоставленные партийные деятели, сотрудники тайной полиции, писатели, журналисты, артисты, театральные режиссеры и прочие[249].
В 1930-е годы, продолжая гонения на так называемую реакционную аристократию, Сталин одновременно начал возрождать дореволюционную культуру, продвигая среди широких слоев населения утонченное наследие дворянства и других привилегированных групп. Центральным элементом этого возрождения стал Пушкин, превращенный в культовую фигуру российской литературы. Новая советская элита во многом взяла на себя ту же роль покровителя русской литературы и культуры, какую в XIX веке играла российская аристократия, что позволило ей укрепить собственную легитимность. Дореволюционные социальные ресурсы послужили формированию идентичности новой советской элиты. Эта политика помогла превратить многих выходцев из ранее привилегированных групп в послушных советских интеллектуалов. (Например, бабка-аристократка политика Дмитрия позже стала университетским преподавателем, а одна из ее дочерей — красным директором, то есть руководителем предприятия.) Интеллектуалы из привилегированных семей сыграли важную роль в реализации советской образовательной политики, призванной обеспечить социальную мобильность для детей рабочих и крестьян. Дед Альберта, родившийся в бедной крестьянской семье, стал одним из тех, кто сумел воспользоваться открывшимся доступом к образованию и подняться по социальной лестнице в советском обществе.
