Безопасный для меня человек - [25]

– Я не видела тебя там.

– Неудивительно. Я перевелась в конце второго года.

– Откуда?

– С третьего класса начальной школы я жила в Лос-Анджелесе. Потом вернулась в Корею.

– Ясно.

Казалось, я вот-вот должна была что-то вспомнить, но не могла. Где-то среди воспоминаний смутно промелькнуло детское лицо Морэ. Я почти не сомневалась, что встречала ее до старшей школы, но теперь осталось только размытое и почему-то неприятное впечатление.

Морэ и Конму хорошо подходили друг другу. Если Конму мастерски острил в своей прохладной манере, то Морэ смешила непосредственностью. Их университеты были совсем рядом, а дома разделяла всего одна автобусная остановка. Они не были знакомы, но по дороге в школу часто ездили на одном автобусе и хорошо знали друг друга в лицо.

– Я не представлял, что ты и есть Морэ!

– А я понятия не имела, что ты – Конму!

Они выглядели счастливыми, когда делились друг с другом этими открытиями. Мы обменялись ID в мессенджере и номерами телефонов.

От «Анданте» я могла дойти до дома пешком, но Морэ и Конму нужно было добираться на автобусе. Я посмотрела им вслед, когда они плечо к плечу шагали на остановку. Я не знала, увидимся ли мы снова, но, по крайней мере, время провела весело.

Пока я шла домой, перед глазами продолжало стоять лицо Морэ. Слишком мало ребят учились со мной и в средней, и в старшей школе, почему же я ее не помню? Если она перевелась… Проходя мимо мусорных баков, я вдруг вспомнила, где видела ее в первый раз.

У помойки. В тот день я получила пощечину.

Пришла моя очередь дежурить от класса на школьном дворе. Я пропустила автобус и на пятнадцать минут опоздала на разнарядку. Когда я добралась до мусорных баков за школой, атмосфера уже была напряженной. Дежурный учитель стоял перед ребятами и кричал. Было холодно. Как только я подошла, он тут же влепил мне пощечину. На несколько секунд перед глазами потемнело. Я пыталась рассчитать, ударит ли он меня снова: «Стукнет несколько раз? Сколько?»

Я уже смирилась с происходившим. Просто очередной досадный поступок очередного досаждающего взрослого. Нет, скорее это просто жестокое развлечение убогого человека, который даже досадить не способен. Я подобрала упавшие на землю очки и взяла в руки веник и совок. Подняв голову, я изо всех сил старалась не выдать того, что чувствовала себя униженной.

В это время подошла еще одна дежурная в мешковатой форме и с термобоксом для ланча в руках. Ростом она была не выше ста сорока сантиметров, а торчавшие из-под длинной школьной юбки ноги были тонкими, как у птички. Учитель в мгновение ока подлетел к ней и ударил по голове. Она стала подниматься на ноги, но он дал ей еще и пощечину.

С покрасневшим лицом она стояла среди остальных и рыдала. Пока она плакала, подрагивая плечами, к ней подошла другая дежурная – наверное, пыталась ее успокоить. Она все рыдала и рыдала, и ее вид вызывал неприязнь. Она даже не пыталась скрыть, что ей больно, и меня это раздражало. «Ей что, никогда раньше не попадало?» Огромная школьная форма, тощее тело и красное, искаженное гримасой маленькое лицо противно замелькали перед глазами.

Почему это вспомнилось только сейчас? Почему я не узнала ее, когда в старшей школе мы пересекались в коридоре?

У Морэ была особая сила притяжения.

Если бы не она, то мы, скорее всего, больше не встретились бы или увиделись бы еще лишь пару раз. Морэ создала нам чат на троих в MSN и каждый вечер писала сообщения. Однажды она даже позвала меня сходить в кафе, где подрабатывал Конму. Мне все это казалось необычным, но такой ее энтузиазм и интерес скорее радовали.

Обе мои школьные подруги поступили в другие города, и видеться мы перестали, а сойтись с кем-нибудь в университете у меня так и не получилось. Я считала, что одиночество неизбежно, и была уверена: любая привязанность рано или поздно разобьет сердце, искалечит и растопчет. Я выбрала для себя менее болезненный вариант: лучше быть отрешенной и одинокой, чем стать искалеченной, безобразной и растоптанной.

Морэ и Конму часто приходили в небольшой кинотеатр, где я подрабатывала. Они встречались между своими домами, вместе садились на автобус и ехали ко мне. Дожидаясь конца моей смены, они разглядывали рекламные плакаты и пили газировку. Когда я освобождалась, мы вместе смотрели какой-нибудь фильм.

Если кино заканчивалось, когда автобусы уже не ходили, они добирались домой пешком. Наблюдая за тем, как эти двое шли рядом по знакомому маршруту, я понимала – они нравятся друг другу. Никаких особенных взглядов или намеков между ними не проскальзывало, но мне казалось, что этот неиссякаемый взаимный интерес и способность постоянно проводить время вдвоем сами по себе говорят о многом. С началом осеннего семестра Морэ и Конму стали каждое утро ездить на учебу вместе. Даже если у кого-то из них не было первой пары, они все равно подстраивались друг под друга, вдвоем садились в метро и отправлялись в университет доделывать там домашнее задание или заниматься чем-нибудь еще.

По вечерам Морэ устраивала Интернет-трансляции своей любимой музыки. Слушателей у нее было только двое – я и Конму. Мы переписывались в MSN, читали или занимались другими делами под песни, которые ставила Морэ.