Безликая - [4]

— Нет… Я разобраться… должна. То, что у тебя в голове… Я Рагнейда… Ранки… Ты хотел спросить.

Кошка вскочила на столик с лекарствами и сунула в чашку любопытный нос. Квадрига согнал ее, перевернул опустевшие сверху песочные часы и поднес ложку с зельем к запекшимся губам Ранки.

— Пей. И спи. Я буду рядом.

Он и сам забылся на какое-то время и очнулся от громкого «Пст!» Бастиана, ожесточенно махавшего из-за двери.

— Что-то случилось? — Квадрига зевнул.

— Кто здесь колдовал?

— Ну, уж явно не я.

Мастер вдохнул винный запах, источаемый лекарем, скривился и за локоть вытянул Басю на крыльцо. Подумал, не окунуть ли его в бочку с дождевой водой под водостоком. Подумал громко — так, что лекарь шарахнулся и уселся новыми штанами на куст белой поречки.

— Можешь вставить штаны в счет. Так в чем дело?

— Ты понимаешь, что ей нельзя ворожить?! — страстно зашипел Бася. — Если не пить кровь, то магия выедает нас изнутри. Все мои усилия коту под хвост?!

— Кровь куриная или кроличья сойдет?

— Да любая сойдет, — лекарь выпутался из куста и изогнулся, пытаясь рассмотреть пострадавший зад. — Но учуют мигом! А ты хоть знаешь, кто она?

— Рагнейда, она сама мне сказала.

— А еще что сказала?

— Пообещала вознаградить за спасение.

— Петлей тебя вознаградят. Будешь, вон, вместо чучела над трактиром болтаться. А перед этим кровь высосут.

— За что?

— А за «наследников»! — торжествующе выпалил Бастиан.

Филогет сжал и разжал кулаки и лениво потянулся.

— Ты меня сказками страшными не пугай, я тебе не дите малое во всякий бред верить. Толком говори.

— Ищут ее. Как пособницу. Или жертву. Они сами еще не разобрались. А только в тот вечер, когда ты ее нашел, оборотень из окошка «Удавленника» выскочил да паренька-кнехта в переулке порезал. Настоящий оборотень, не мятежное трепло. И твоя Рагнейда там была, видели, как она вслед сигала.

— У нее на щеке след от зубов!

— И заклинания, — как дитяти неразумному, покивал головою маг. — Ну, это и кнехт мог на отмахе. А проклятие? На предсмертное не похоже. Был еще кто-то в переулке, верно тебе говорю! И на лицо этой Рагнейды только мы смотрели! — Бася обвиняюще ткнул Квадригу указательным пальцем в грудь. — А для остальных она пропала. Или утопла — для того, кто ее в море кидал. Но видно, полной уверенности нет.

— Вот и не надо ее вселять, — ухмыльнулся Квадрига. — Померла так померла. Ты скажи лучше, а кто она вообще? Зачем в «Удавленнике» была? Кружечку пропустить? Так ведь не поверю…

Он с ехидством пожал плечами.

Бася успокоился и тяжело вздохнул, разя перегаром.

— Оруженосец она, столичная штучка, хотя, вроде, здесь родилась. В следующий праздник святой Эрили ее должны были посвятить в рыцари. И на «наследников» устроить засаду доверили, а она ее провалила.

Лекарь дернул острым плечом.

— Так что если и станет героиней, то только посмертно.

— Значит, оборотень ее погрыз, а кто-то еще проклял и в море кинул? — переспросил мастер. — Или как оно там?

— Да не знаю я! И дознаваться не хочу. Выпить дай, в горле пересохло.

Филогет достал из тенька под яблоней запотевший кувшин и сунул лекарю.

— Сверху столкнули, — сказал задумчиво. — И если б нарочно готовились — камень бы привязали на шею.

— А ты у нее спроси, — буркнул Бася, ненадолго отлипая от кувшина. — Должна же она что-то помнить. Поделится, если захочет. И если будет доверять.

— А не могли они из-за укуса, ну, чтобы оборотнем не сделалась?

Лекарь захохотал, расплескивая вино:

— Сказану-ул!.. Это в сказках твоих от укуса можно оборотнем стать. А на деле все решает кровь. Были оборотни в роду — сможешь оборачиваться, были маги — станешь колдовать. Потому нам кровь с людской мешать и не позволено.

Он вдруг опечалился, поднимая глаза к небу, точно узрел там что-то свое. И тихо добавил:

— Не получится оборотень из ведьмы. Но и красавицей она больше не станет.

* * *

— Фей! А зачем ты связался с отверженным?

Квадрига оставил пергамент и надкусанное перо и подошел к постели, присел на край. Заглянул в карие глаза ведьмы, чувствуя, будто проваливается в омут.

— Он хороший лекарь. И никого другого… не было под рукой.

— Он назвал меня уродиной.

— Он ляпнул глупость.

Горячие влажные пальцы сомкнулись на его запястье:

— Не уходи.

— Конечно. Все равно все строчки разбежались от меня, как испуганные сороконожки.

— Ты странный.

Он улыбнулся.

— Еще бы. Я сочиняю сказки. Или они сочиняют меня.

— Нет, не поэтому. Те, в кого я заглядывала, начинали меня ненавидеть. Или страшно бояться. А ты…

— А я тоже боюсь… видимо, — задумчиво произнес он. — Что во мне есть что-то, о чем я не подозреваю. С другой стороны… ты была ошеломлена и напугана. А прочтя мои мысли, смогла хотя бы доверять.

Рагнейда согласно опустила ресницы.

Мастер поднес ей чашку с лекарством:

— Пей и спи. Поздно уже.

— Дай мне зеркало. Я хочу видеть, что здесь, — ведьма коснулась перевязанной щеки.

— Обычный шрам. Заживет со временем. А пока не стоит им любоваться.

— Дай мне зеркало! — воздух завибрировал вокруг нее. Мастер вспомнил, что пытаясь колдовать без крови, Ранки выедает сама себя, и сдался.

Он порылся в комоде и вытянул зеркальце — овальное стекло в оправе-корзиночке из золотой проволоки на витой длинной ручке. Эта работа так нравилось Квадриге, что мастер не захотел ее продавать. Все пытался угадать, под какую сгодится женскую руку. И теперь — не в воображении — ручку зеркала охватывали дрожащие исцарапанные пальцы с черными ногтями. Квадрига убирал повязку с лица Рагнейды не торопясь, нарочно тянул время. Снял с лампы фигурный колпак.