Безликая - [3]

— Сумку подай.

Лерканка не спорила для разнообразия. Скривила моську и сунула красавцу его имущество. Бастиан вытянул свернутый бинт, салфетки, катушку ниток, иглы и темный пузырек с вычурной пробкой. Прихотливым образом переплел пальцы, и Квадрига почувствовал, что рука ведьмы на его руке стала каменной.

— Ты что это удумал, гад? — протянула Аликс насмешливо. — Изуродовать красу несказанную?

Бастиан метнул на нее безумный взор и процедил сквозь зубы:

— Я лекарь, а не магистр. Мне этой раны не вылечить.

И, обеззаразив рану и иглы, взялся шить.

— «Ведьмина радость», — определила Аликс зелье по запаху. — Щедрый юноша.

— Заткнись, — сказали Бастиан и Квадрига хором.

Наконец лекарь перекусил кончик нити и, выпрямившись, постоял, перекатываясь с пяток на носки.

— Переверни ее на живот. Да не телись, я и так чуть живой, — бросил маг раздраженно, пока мастер аккуратно разжимал пальцы раненой свободной рукой.

— Уймись, неженка.

Красавчик дернул губами. И стал массировать ведьме спину, до синяков защипывая пальцами.

— А это зачем? — полюбопытствовала Аликс.

— За надом. От лихорадки. При ней крылышки внутрь врастают, отсюда боль за грудиной и кашель. Как же я вас ненавижу… — протянул Бастиан тоскливо.

А раненая вдруг приподнялась на здоровой руке. Распахнула мутные от боли глаза.

— Крылышки в спину растут, — и безумно захохотала.

Втроем ее удалось уложить, туго замотать бинтами треснувшие ребра и подлеченный перелом, взять в лубки вправленное запястье.

Маг-отщепенец высосал остатки зелья из пузырька и уселся на пол, привалившись к ножке стола, тяжело дыша.

— Лучше б я сдох. Пора выбираться… отсюда…

Лерканка отхлестала его по щекам, приводя в чувство:

— Ты ее знаешь?

— Нет. И не хочу. В тепло ее надо.

Квадрига опять завернул женщину в плащ. Аликс разумно подвела ослика.

— Если кто-то из своих… с ней решил разобраться… и спихнуть на «наследников»…

— Я разузнаю, — трепыхнула лерканка густыми ресницами.

— Всегда знал, что ты без мозгов, — Бастиан, держась за стол, поднялся. Выглянул наружу: буря начала стихать, только далеко-далеко били в море острые молнии.

— Хотите сдохнуть — ваше дело. Мы в расчете?

Мастер пристроил раненую на седло.

— Ты пойдешь со мной. Ей нужны лекарства и уход, я один не справлюсь.

— Золотой в день.

Аликс расхохоталась.

* * *

Было у Квадриги в Хоррхоле несколько тайных убежищ, где он порой скрывался от досужих конкурентов, въедливых партнеров по Торговой гильдии, скаредных стражников и чересчур заботливых домочадцев. В одном из таких он и находился сейчас, устраняя в саду последствия бури: распиливая и раскалывая обломанные сучья и складывая их в поленницу. Аликс исчезла сразу после того, как они здесь устроились, а лекарь Бастиан стонал и нудил каждую свободную минуту. На счастье мастера, минут таких выпадало немного.

Вот и сейчас Бася, зеленоватый от недосыпа и усталости, выбрался в сад и хмуро объявил:

— Мне нужно в город.

— Аконит растет в углу сада, а ноготки вон там, — Филогет кивнул головой на растрепанную грядку с оранжевыми цветочками.

— Я хочу пить.

— Вода в колодце.

Мастер ухмыльнулся.

— А если ты о выпивке, так вина полный погреб.

— Мне скучно, — ныл Бастиан. — Мне нужны женщины.

Филогет вогнал в плаху топор и вытер пот со лба.

— Шесть трупов моих бывших жен там же, в подвале.

— Шутишь!

— Иди проверь.

— Сказочник! — рявкнул маг. — В общем, я в «Удавленник» узнать новости. Настой на столе. Пои ее каждые два часа по ложечке.

— Надерешься — убью, — пообещал Квадрига и, отряхивая руки, пошел в дом. На пороге он споткнулся о кошку и, подхватив ее под пушистое брюхо, внес в комнату, где лежала раненая. Кошка стала орать и вырываться, мастер уронил ее в изножье постели и встретился с ведьмой глазами. Тысячу раз он успел передумать, как это случится, выдумал по привычке рассказчика сотню ситуаций и слов, а сейчас их начисто вышибло из головы. Старуха, вынянчившая несколько поколений семейства Квадриг, любила повторять, что если мужчина желает приухлестнуть за женщиной, то насмерть уболтает ее комплиментами. Но уж если влюбится по-настоящему, то ведет себя, как овца. Нет, не может быть, так скоро. И не с ней! Белки с красными прожилками, золотисто-каряя с пятнами радужка и черные зрачки воспаленных глаз притягивали. Мастер сделал шаг вперед, и горячие липкие пальцы ведьмы сомкнулись у него на запястье, бередя едва начавшие желтеть синяки. И такие же горячие и липкие невидимые пальцы перебрали его разум, перетасовали, как колоду карт — Филогет никогда не испытывал такого прежде и даже не успел испугаться. Ритуал Приобщения, торговые сделки и переговоры с церковными иерархами… даже ощущения, когда Бастиан пил из него кровь — не было на это похоже.

Ведьма тяжело задышала, лицо ее — где не было повязки — покрылось потом. Но губы дрогнули в чуть заметной усмешке.

— Фей… потому что сказочник? Или потому… что помогаешь… всем?

— Э…

— Я отплачу… за добро.

Он присел на край постели, не отнимая руки:

— Я не для денег.

— Если бы… для денег… я бы не сказала… это…

Филогет провел пальцем вдоль ее рыжеватой брови.

— Тебе вредно говорить. Кому-нибудь сказать, что ты здесь?