Без страха и сомнений - [11]

Он переглянулся с Джастиной. Глаза их встретились, и он увидел, что она понимает, что он чувствует. Оба они любят девочку до самозабвения. Она и ее брат Макс дороги им не меньше, чем маленькие Эдвард и Сара.

– Элла, – решительно начал он, – нам с тобой предстоит серьезный разговор. Есть одно неотложное дело. Положите сверток, Крэбли. И прошу вас, оставьте нас.

Он краем глаза заметил отчаянные жесты Джастины и вовремя осадил себя – он не должен ругать Эллу за ее появление в клубе Сибли. У Джастины никогда не было от него секретов, но она потребовала высокую плату за свою откровенность. Она заставила его пообещать, что он и словом не обмолвится о проделке дочери до тех пор, пока не повторится нечто подобное.

Как только за Крэбли захлопнулась дверь, Струан повернулся к Элле и окинул ее пристальным взглядом.

– Ты выглядишь усталой, – заметил он, не обращая внимания на укоризненную гримасу, которую состроила Джастина. – Ты не больна?

– Нет, я здорова, папа, спасибо, – сказала Элла, не отрывая взгляда от свертка зеленого шелка.

– Насколько мне известно, мама уже сказала тебе, что сегодня я принимаю посетителей.

Элла застыла, словно окаменев.

– Нам сейчас не следует об этом говорить, – поспешно вмешалась Джастина. – И кроме того, это преждевременно, Струан. Элла только начала выезжать в свет.

– Я знаю, но, по-видимому, придется отказаться от сезона, – ответил Струан, чувствуя, как в нем нарастает беспокойство.

Джастина подошла к мужу и стиснула его руки.

– Отказаться от сезона? Ты окончательно решил?

– Я не сказал, что решил окончательно. Дело в том, что отец претендента на руку нашей дочери заметил в своем письме, что свадьба будет лучшим вложением моих капиталов, чем то, что он изволил называть бесполезной тратой денег на развлечения.

– О! – Джастина часто заморгала и, придвинувшись ближе, промолвила, понизив голос: – Она так расстроена, Струан. Прошу, не настаивай.

– Я прошу вас не шептаться, – заявила Элла. – И я не буду женой человека, за которого предложение делает его отец. Все это весьма странно. С одной стороны, он не считает себя достаточно взрослым, чтобы вести свои дела самому, и с другой – осмеливается делать мне предложение. Ты его не примешь, папа, я в этом даже не сомневаюсь.

Струан подавил невольную улыбку.

– Нет уж, позвольте мне их принять, юная леди. Я навел о них справки. У Уокингемов толстые кошельки и отличное поместье в Ланкашире. В своем письме лорд Уокингем говорит, что мы с ним уже встречались. Хотя я не припоминаю нашего знакомства, вежливость требует, чтобы я не пытался его переубедить на этот счет. – Он бы многое дал, чтобы вызвать в памяти встречу, о которой упоминал Уокингем.

– Вздор! – отчетливо произнесла Джастина.

– Ну почему же вздор? – возразил Струан, борясь с нарастающим раздражением. – Должен тебе заметить, ты говоришь точь-в-точь, как твоя бабушка.

Но Джастина не подняла брошенную ей перчатку.

– Будем считать, что я этого не слышала. – Тем не менее она нахмурилась при мысли, что хоть чем-нибудь может напоминать свою бабку – сварливую вдовствующую герцогиню. – Боже правый, Струан, Элла совершенно права. Человек, за которого говорит его отец, не может считаться достаточно самостоятельным, чтобы жениться, и уж тем более не имеет права предлагать руку и сердце самой очаровательной девушке в Англии. Вот увидишь, стоит ей появиться завтра вечером у Иглтонов – и у нее отбою не будет от поклонников. А сегодня отмени прием.

Струану трудно было отказать Джастине, но он уже дал согласие принять Уокингемов.

– Мы теряемся в догадках, Элла, – промолвил он, легонько похлопав Джастину по руке, и взял со стола на удивление тяжелый сверток. – Посыльный не оставил визитной карточки, но я так понял, подарок предназначается тебе, Элла. Открой его.

– Ты переменил тему, – сердито заметила Джастина. Он поцеловал ее изящный носик и прошептал в ответ:

– Вот именно, любовь моя.

Элла взяла у него из рук сверток, положила его на стол и осторожно развязала золотистые ленты. Она развернула шелковую обертку и изумленно ахнула, прижав ладони к щекам.

Там, среди изумрудно-зеленого шелка, лежал мешочек из парчи, тяжелый и гладкий, и переливался драгоценным блеском. Искусно вплетенные в ткань бриллианты посверкивали, словно подмигивая.

– Ну и ну! – пробормотал Струан. – Да это же целое состояние.

– В последнее время всякое проявление денежного благополучия тебя прямо-таки околдовывает, – едко заметила Джастина. – Интересно, что это? Посмотри-ка, Элла.

Элла склонилась над изящной вещицей.

– Бриллианты вплетены в золотые нити – словно бусинки в кружево. Как мило!

– Похоже, вещица старинная, – заметил Струан. – Посмотрите повнимательнее – тут должна быть записка.

Его поспешность вызвала неодобрительные взгляды жены и дочери.

Элла коснулась мешочка, и тот неожиданно открылся.

– Так вот в чем дело! – воскликнула Джастина. – Это же дамский ридикюль. Смотрите, он закрывается, стоит лишь потянуть за золотистые шнурочки. А внутри – белая атласная подкладка. Никогда не видела ничего подобного.

– Я тоже, – тихо промолвила Элла. Она наклонилась и взяла то, что лежало в складках белого атласа. – Красная блестящая звездочка на цепочке. Как странно.