Без музыки - [123]
Васюков прав, он действительно плохо представляет, что будет завтра. Как отнесутся к случившемуся мама, отец, Нина? Все под знаком вопроса. Собственно, это уже ничего не изменит.
День движется своим чередом. Замечания по макету, три ничего не значащих телефонных разговора, две беседы с авторами, снова замечания по макету. Главное — не останавливаться. Будет ночь, а значит, и время еще раз спросить себя, что дальше. Уже прощаясь:
— Вот прочтите, ставим вместо «Мглы». Замечания завтра. Я — за.
— А Васюков? Где Васюков?
— Нет Васюкова — ушел. Впрочем, он тоже за.
Дверь остается открытой. Сотрудники понимают это, как намек. Иные заходят, кто-то заглядывает, спортсмены кричат из коридора: «Максим Семеныч, нас нет!»
Еще надо просмотреть почту, утвердить разметку и тогда… Домой — бессмысленно, Нина завязла в своей лаборатории — заключительные опыты. Возвращается позже, чем он. Теща… «Вы вернулись? Как дела? Что с рассказами? А почему бы вам не написать пьесу? Степин сдал сценарий — приняли. Говорят, платят бешеные деньги. Я слышала, вы отказались от книги. Это верно?» Нет, домой нельзя.
А если в театр? Поздно.
Впрочем, один билет не проблема. А разве ему нужен один билет? Будет действие, потом антракт:
«Привет, как жизнь?»
«По-разному».
«Слышал, слышал. Рад за тебя. Что-нибудь царапаешь?»
«По мелочам».
«Брось скромничать! Знаю я вашего брата: «Так, ничего определенного…» А через месяц бац — и роман на тачке вкатывает. Сорок печатных листов — во! А помнишь, у тебя…»
Нет, в театр когда-нибудь в другой раз.
Максим прислушивается. Машинка стучит. Удобно ли? А почему нет? Последняя возможность не подчиниться себе.
— Все ушли, а вы работаете. Отчего так?
Наташа массирует пальцы…
— Решила закончить.
— Что-нибудь срочное?
— Обычное.
— Чему вы отдаете предпочтение — спорту или кино?
— Просто прогулке.
— А может быть, все-таки кино?
— Можно и кино…
— Тогда пожертвуйте этот вечер мне. Я вас приглашаю.
— Спасибо, только не надо жертв. Пойдемте в кино просто так, без заклинаний.
— Да-да, конечно, без заклинаний. Когда я был пацаном, мне всегда хотелось угадать, о чем думают идущие навстречу мне прохожие. У вас никогда не было такого чувства?
— Нет, но я тоже любопытна. Мне очень интересно, о чем думает идущий рядом со мной человек.
— О том, что не по ноябрю теплый вечер и сейчас неминуемо пойдет дождь. Ноябрь, а сумерки пахнут августом. — Он не успел договорить — дождь полил сразу.
В парадном темно и душно. Ветер бросает брызги в разные стороны. Они поднимаются на второй этаж и садятся на подоконник.
— Вот и погуляли.
— Вы же предлагали кино.
— Представьте, что свет потух и мы сидим в темном зале.
— Какой мы смотрим фильм?
— Хотите, «Анну Каренину»?
— Нет, мы смотрим «Мост Ватерлоо». Помните музыку?
— У меня скверный слух, Наташа. Слышите, кто-то идет?
— Наплевать. Обнимите меня, мне холодно. У меня такое ощущение, будто сейчас вы скажете: ну, вот и все, давайте помолчим на дорожку.
Он не перебивает ее. Да и зачем? Невозможно убедить человека в том, что тебя нет, что ты плод ее фантазии, что это пройдет, как проходит головная боль. Она и слушать ничего не хочет.
— Разве я на что-нибудь претендую? — говорит она. — Мне отказано во всем. Быть с тобой, заботиться о тебе, чувствовать твою любовь, неужели этого мало? Я знаю, ничто не проходит бесследно, даже сказки. Так будь же великодушен. Отдай мне кусочек твоего страдания.
Небо качнулось, звезды просыпались на землю. Где-то в волосах запутались облака. Наступил семьдесят шестой день осени.
Максим закутал ее в свой плащ.
— Ну, я пошел.
— Уже?
— Попробую поймать машину.
— Да-да, все верно. Это не могло продолжаться бесконечно.
Светофор вспыхнул зеленым светом и погас.
Того, что случилось дальше, словно не было вообще.
Ответственный секретарь старательно прикрыл дверь:
— Максим Семенович, я прочел.
Максим оторвался от рукописи, посмотрел на ботинки Кропова без намека на блеск, брюки, которые виновато пузырились на коленях, несвежую рубашку. Ему был неприятен этот человек.
— Кто вам такие рубашки покупает?
— Я прочитал, Максим Семенович, — повторил Кропов, сделав упор на слове «прочитал».
— Получили удовольствие?
— Вы знаете, получил.
— Прекрасно, ставьте в номер.
— Обязательно, только вы распишитесь вот тут сбоку.
— Это еще зачем?
— Порядок такой, — развел руками секретарь. — Я что-то не припоминаю…
— Случай, знаете ли, особый, — усмехнулся секретарь.
— У вас и замечаний нет?
— Представьте себе, нет. Это по-настоящему написано. На уровне ваших, простите, предполагаемых рассказов.
— Откуда вы только желчь черпаете, Глеб Кириллович?
— Я попрошу вас, — голос секретаря дает петуха.
Максим откидывает голову, опасаясь, что этот визг заденет его лицо.
— Успокойтесь.
Уже в дверях ответственный секретарь оборачивается:
— Вы будете просматривать номер сами или?..
— Разумеется, я пока еще заместитель редактора.
— Вот именно, — Глеб Кириллович намерен что-то добавить, но им помешали:
— Максим Семенович, пришли оттиски цвета. Будете смотреть?
— Давайте.
Все так же хлопали двери и в коридорах сорили бесконечными: «Максим Семенович, Максим, заместитель у себя?» Лихорадило отдел публицистики, и на столе Максима застывали горы писем. Он правил, вносил изменения, отклонял неудачное оформление. С ним соглашались. Сотрудники уходили, а он оставался один, обеспокоенный обманчивой стабильностью ритма.
«Сейчас, когда мне за 80 лет, разглядывая карту Европы, я вдруг понял кое-что важное про далекие, но запоминающиеся годы XX века, из которых более 50 лет я жил в государстве, которое называлось Советский Союз. Еще тогда я побывал во всех без исключения странах Старого Света, плюс к этому – в Америке, Мексике, Канаде и на Кубе. Где-то – в составе партийных делегаций, где-то – в составе делегации ЦК ВЛКСМ как руководитель. В моем возрасте ясно осознаешь, что жизнь получилась интересной, а благодаря политике, которую постигал – еще и сложной, многомерной.
Куда идет Россия и что там происходит? Этот вопрос не дает покоя не только моим соотечественникам. Он держит в напряжении весь мир.Эта книга о мучительных родах демократии и драме российского парламента.Эта книга о власти персонифицированной, о Борисе Ельцине и его окружении.И все-таки эта книга не о короле, а, скорее, о свите короля.Эта книга писалась, сопутствуя событиям, случившимся в России за последние три года. Автор книги находился в эпицентре событий, он их участник.Возможно, вскоре герои книги станут вершителями будущего России, но возможно и другое — их смоет волной следующей смуты.Сталин — в прошлом; Хрущев — в прошлом; Брежнев — в прошлом; Горбачев — историческая данность; Ельцин — в настоящем.Кто следующий?!
Человек и Власть, или проще — испытание Властью. Главный вопрос — ты созидаешь образ Власти или модель Власти, до тебя существующая, пожирает твой образ, твою индивидуальность, твою любовь и делает тебя другим, надчеловеком. И ты уже живешь по законам тебе неведомым — в плену у Власти. Власть плодоносит, когда она бескорыстна в личностном преломлении. Тогда мы вправе сказать — чистота власти. Все это героям книги надлежит пережить, вознестись или принять кару, как, впрочем, и ответить на другой, не менее важный вопрос.
В своих новых произведениях — повести «Свадебный марш Мендельсона» и романе «Орфей не приносит счастья» — писатель остается верен своей нравственной теме: человек сам ответствен за собственное счастье и счастье окружающих. В любви эта ответственность взаимна. Истина, казалось бы, столь простая приходит к героям О. Попцова, когда им уже за тридцать, и потому постигается высокой ценой. События романа и повести происходят в наши дни в Москве.
Новая книга Олега Попцова продолжает «Хронику времен «царя Бориса». Автор книги был в эпицентре политических событий, сотрясавших нашу страну в конце тысячелетия, он — их участник. Эпоха Ельцина, эпоха несбывшихся демократических надежд, несостоявшегося экономического процветания, эпоха двух войн и двух путчей уходит в прошлое. Что впереди? Нация вновь бредит диктатурой, и будущий президент попеременно обретает то лик спасителя, то лик громовержца. Это книга о созидателях демократии, но в большей степени — о разрушителях.
Писатель, политолог, журналист Олег Попцов, бывший руководитель Российского телевидения, — один из тех людей, которым известны тайны мира сего. В своей книге «Хроники времен царя Бориса» он рассказывал о тайнах ельцинской эпохи. Новая книга О. М. Попцова посвящена эпохе Путина и обстоятельствам его прихода к власти. В 2000 г. О. Попцов был назначен Генеральным директором ОАО «ТВ Центр», а спустя 6 лет совет директоров освобождает его от занимаемой должности в связи с истечением срока контракта — такова официальная версия.
Александр Иванович Тарасов (1900–1941) заявил себя как писатель в 30-е годы. Уроженец вологодской деревни, он до конца своих дней не порывал связей с земляками, и это дало ему обильный материал для его повестей и рассказов. В своих произведениях А. И. Тарасов отразил трудный и своеобразный период в жизни северной деревни — от кануна коллективизации до войны. В настоящем сборнике публикуются повести и рассказы «Будни», «Отец», «Крупный зверь», «Охотник Аверьян» и другие.
За книгу «Федина история» (издательство «Молодая гвардия», 1980 г., серия «Молодые голоса») Владимиру Карпову была присуждена третья премия Всесоюзного литературного конкурса имени М. Горького на лучшую первую книгу молодого автора. В новом сборнике челябинский прозаик продолжает тему нравственного становления личности, в особенности молодого человека, в сложнейшем переплетении социальных и психологических коллизий.
С одной стороны, нельзя спроектировать эту горно-обогатительную фабрику, не изучив свойств залегающих здесь руд. С другой стороны, построить ее надо как можно быстрее. Быть может, махнуть рукой на тщательные исследования? И почему бы не сменить руководителя лаборатории, который не согласен это сделать, на другого, более сговорчивого?
Всё началось с того, что Марфе, жене заведующего факторией в Боганире, внезапно и нестерпимо захотелось огурца. Нельзя перечить беременной женщине, но достать огурец в Заполярье не так-то просто...
В лесу встречаются два человека — местный лесник и скромно одетый охотник из города… Один из ранних рассказов Владимира Владко, опубликованный в 1929 году в харьковском журнале «Октябрьские всходы».
«В обед, с половины второго, у поселкового магазина собирается народ: старухи с кошелками, ребятишки с зажатыми в кулак деньгами, двое-трое помятых мужчин с неясными намерениями…».