Без музыки - [125]
ГЛАВА VIII
На площади Восстания автобус номер шесть столкнулся с грузовым автомобилем марки ЗИЛ. Перепуганные пассажиры, озираясь по сторонам, опасливо ступали на землю. Толпа быстро росла, пассажиры медленно приходили в себя. Когда же это наконец случилось и все вспомнили, зачем и куда они ехали, выбраться из плотного кольца любопытных было уже невозможно. Нина впервые опоздала на работу. Самое неприятное идти по бесконечным коридорам учебного корпуса. Занятия начались. Аудитории не слишком велики, двери всегда приоткрыты — душно. Утром идут все, и ты идешь — тебя не замечают. Сейчас все наоборот: кто-то качает головой, кто-то улыбается. Те, что поразвязнее, приподнимаются со своих мест, кланяются. Нина краснеет. Она слышит окрик лектора: «Прохоров, чем вы там занимаетесь?» Прохоров, который только и ждет этого вопроса, невозмутимо поясняет: «Простите, профессор, но прошла Нина Александровна. Согласитесь, я должен поздороваться с дамой». Студенты обрадованно гогочут.
На следующей неделе в группе Прохорова практические занятия. У нее будет возможность наказать этого шалопая. Однако утешение довольно зыбкое. Нина ускоряет шаги. Настроение испорчено на весь день.
Не заметила, как очутилась в своем закутке. Вечная история — выключатель не работает.
В лаборатории о чем-то громко спорят. Кто-то называет ее имя. Судя по голосу, это Вербицкая. Нина осторожно толкает дверь. Разговор тут же обрывается. Новенькая аппаратчица быстро прячет что-то в стол.
Сделала вид, что не заметила, хотя заметила — читают журнал мужа… Ушла к себе. До обеда так и просидела над микроскопом. Сегодня надо закончить обработку окончательных результатов. Собиралась пойти в столовую, не пошла. В буфете увидела знакомых из лаборатории пластмасс. Опять пауза и мятый журнал в руках.
Та, что выше, — Леночка-модница, вот-вот защитится, двое других еще в аспирантуре. Новостей всегда хватает. Девчонки усадят ее за свой стол, и кто-то обязательно бросит: «Девочки, у Нины новое платье — роскошь?»
Но сейчас всех как будто подменили.
— Как жизнь?
— Ничего, — отвечают нестройным хором. И только, а дальше?
Сразу вспомнила утро, аппарат Киппа, блондинистую лаборантку. Все тот же скрученный в трубку журнал.
— Нина Александровна, — Чижевский галантно берет ее под руку. — Составьте мне компанию.
— С удовольствием, Сергей Викторович.
Чижевский — прекрасный старик. Надо взять себя в руки и улыбнуться.
— На вас лица нет, голубушка. Не принимайте так близко к сердцу. Подобное опубликовать, — Чижевский крутит головой, — талант нужен. И… смелость… Да-да, смелость.
Что он говорит? Стул с грохотом летит в сторону.
— Нина Александровна!
— Ах, оставьте!..
Как хорошо, что здесь полумрак. Только бы успеть, только бы успеть до прихода всех в лабораторию!
Чужая сумка. Да, она понимает, это некрасиво. Ах, какая разница! «Максим Углов. «Исповедь». Боже мой!
Его затянувшаяся болезнь вызывала ненужные кривотолки. Он плохо представлял свой выход на работу. Тяготился формальностями. Они его не минуют. Их придется выполнить, прежде чем он уйдет с этой работы, на которую еще надо выходить. Откладывал со дня на день, потом понял, что откладывать уже некуда. Сегодня вечером он заедет за бумагами. Надо разобрать стол, кое-что сто́ящее лежит в шкафу. Ну а формальности, они останутся на утро. Придется прощаться с сотрудниками. Ему хотелось бы этого избежать, но ничего не получится. Как, впрочем, и последнего разговора с редактором.
Максим еще раз проверил часы. Скоро семь — пора. Он положил перед собой список редакционных телефонов и стал набирать номера своих сотрудников. Он должен быть уверен, что в редакции никого нет. Процедура оказалась крайне утомительной. Он повторил ее несколько раз. Как только в трубке отзывался чей-то голос, Максим давал отбой и еще долго страдал от пережитого унижения. Даже в том случае, когда один и тот же номер был у двух человек. Он обязательно звонил дважды, словно желая подчеркнуть свою полнейшую объективность к каждому, с кем работал три года. Наконец гудки стали утомительно однообразными, и он понял — можно ехать.
Тишина — состояние особого свойства. К нему надо привыкнуть. «У каждого дома своя тишина». Кто же это сказал? Нет, он не помнит. Максим прошел по всем комнатам редакции, как это делал раньше, когда хотел к чему-либо придраться.
Здесь мало что изменилось, может, стало чуть безалабернее. Понятное дело: он спуску не давал, гонял за неряшливость, хлам на столах. Его нет, и вот результат — обленились. Открыл дверь своего кабинета, осмотрел придирчиво — все, как и было. Подошел к старому шкафу, нарисовал на пыльных стеклах вензель, погладил шершавую панель и с наслаждением вдохнул запах лака и пыли.
— Нам еще надо попрощаться, ваше величество. Не расстраивайтесь. Каждому свое. Редакторы и их заместители приходят и уходят, а вы незыблемы, вы — история. Мы — дети века, а вы — сам век. Кто он, мой преемник? Не знаю. Пытаюсь представить — не могу. Впрочем, вам это сделать легче, ваше величество. — Он не договаривает. За его спиной кто-то стоит. Ему лень оборачиваться. Их разделяет не более пяти шагов.
«Сейчас, когда мне за 80 лет, разглядывая карту Европы, я вдруг понял кое-что важное про далекие, но запоминающиеся годы XX века, из которых более 50 лет я жил в государстве, которое называлось Советский Союз. Еще тогда я побывал во всех без исключения странах Старого Света, плюс к этому – в Америке, Мексике, Канаде и на Кубе. Где-то – в составе партийных делегаций, где-то – в составе делегации ЦК ВЛКСМ как руководитель. В моем возрасте ясно осознаешь, что жизнь получилась интересной, а благодаря политике, которую постигал – еще и сложной, многомерной.
Куда идет Россия и что там происходит? Этот вопрос не дает покоя не только моим соотечественникам. Он держит в напряжении весь мир.Эта книга о мучительных родах демократии и драме российского парламента.Эта книга о власти персонифицированной, о Борисе Ельцине и его окружении.И все-таки эта книга не о короле, а, скорее, о свите короля.Эта книга писалась, сопутствуя событиям, случившимся в России за последние три года. Автор книги находился в эпицентре событий, он их участник.Возможно, вскоре герои книги станут вершителями будущего России, но возможно и другое — их смоет волной следующей смуты.Сталин — в прошлом; Хрущев — в прошлом; Брежнев — в прошлом; Горбачев — историческая данность; Ельцин — в настоящем.Кто следующий?!
Человек и Власть, или проще — испытание Властью. Главный вопрос — ты созидаешь образ Власти или модель Власти, до тебя существующая, пожирает твой образ, твою индивидуальность, твою любовь и делает тебя другим, надчеловеком. И ты уже живешь по законам тебе неведомым — в плену у Власти. Власть плодоносит, когда она бескорыстна в личностном преломлении. Тогда мы вправе сказать — чистота власти. Все это героям книги надлежит пережить, вознестись или принять кару, как, впрочем, и ответить на другой, не менее важный вопрос.
В своих новых произведениях — повести «Свадебный марш Мендельсона» и романе «Орфей не приносит счастья» — писатель остается верен своей нравственной теме: человек сам ответствен за собственное счастье и счастье окружающих. В любви эта ответственность взаимна. Истина, казалось бы, столь простая приходит к героям О. Попцова, когда им уже за тридцать, и потому постигается высокой ценой. События романа и повести происходят в наши дни в Москве.
Новая книга Олега Попцова продолжает «Хронику времен «царя Бориса». Автор книги был в эпицентре политических событий, сотрясавших нашу страну в конце тысячелетия, он — их участник. Эпоха Ельцина, эпоха несбывшихся демократических надежд, несостоявшегося экономического процветания, эпоха двух войн и двух путчей уходит в прошлое. Что впереди? Нация вновь бредит диктатурой, и будущий президент попеременно обретает то лик спасителя, то лик громовержца. Это книга о созидателях демократии, но в большей степени — о разрушителях.
Писатель, политолог, журналист Олег Попцов, бывший руководитель Российского телевидения, — один из тех людей, которым известны тайны мира сего. В своей книге «Хроники времен царя Бориса» он рассказывал о тайнах ельцинской эпохи. Новая книга О. М. Попцова посвящена эпохе Путина и обстоятельствам его прихода к власти. В 2000 г. О. Попцов был назначен Генеральным директором ОАО «ТВ Центр», а спустя 6 лет совет директоров освобождает его от занимаемой должности в связи с истечением срока контракта — такова официальная версия.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Александр Иванович Тарасов (1900–1941) заявил себя как писатель в 30-е годы. Уроженец вологодской деревни, он до конца своих дней не порывал связей с земляками, и это дало ему обильный материал для его повестей и рассказов. В своих произведениях А. И. Тарасов отразил трудный и своеобразный период в жизни северной деревни — от кануна коллективизации до войны. В настоящем сборнике публикуются повести и рассказы «Будни», «Отец», «Крупный зверь», «Охотник Аверьян» и другие.
С одной стороны, нельзя спроектировать эту горно-обогатительную фабрику, не изучив свойств залегающих здесь руд. С другой стороны, построить ее надо как можно быстрее. Быть может, махнуть рукой на тщательные исследования? И почему бы не сменить руководителя лаборатории, который не согласен это сделать, на другого, более сговорчивого?
Всё началось с того, что Марфе, жене заведующего факторией в Боганире, внезапно и нестерпимо захотелось огурца. Нельзя перечить беременной женщине, но достать огурец в Заполярье не так-то просто...
В лесу встречаются два человека — местный лесник и скромно одетый охотник из города… Один из ранних рассказов Владимира Владко, опубликованный в 1929 году в харьковском журнале «Октябрьские всходы».
«В обед, с половины второго, у поселкового магазина собирается народ: старухи с кошелками, ребятишки с зажатыми в кулак деньгами, двое-трое помятых мужчин с неясными намерениями…».