Без единого выстрела - [17]

— А чего такой горький? — Тимохов с удивлением посмотрел на банку.

— Ну, ты чудак — Вася улыбнулся — он же калибра 7.62.

— Идиот ты, Вася, — Тимохов нахмурился, — и шутки у тебя идиотские. Ещё раз подсунешь мне патроны…

— Да замолчи ты, — Вася поморщил нос, — дай посидеть в тишине.

Тимохов замолчал. Воцарилась тишина. Ветер, дувший со стороны Припяти, нёс с собой несколько сорванных многоэтажек. Где–то вдалеке жутко завыла слепая собака. Её поддержали несколько сталкеров.

— Эх, не та Зона нынче пошла… — закурив, протянул Вася, — не та…

— Скажешь тоже, — Тимохов свесил ноги в низ, сплюнул, — как будто раньше лучше было.

— Было, — Вася с серьёзным лицом повернулся к Тимохову, — вот раньше как было? Сталкеры охотились на артефакты. А теперь — наоборот.

— Они тоже жить хотят…

— Ты дальше слушай. Группировки. Раньше — как люди — прибежали на вражескую базу, поубивали там, кого смогли, и назад. А теперь? Как сбросят эти их поганые атомные бомбы — потом ходи по всей Зоне, трупы собирай…А Сидорович?

— А что Сидорович?

— Ты что, не знаешь? Он же к Монолиту пошёл — и не вернулся…

— Не, это я знаю. Он у него секретарём стал — Монолит нынче за бесплатно ничего не

исполняет.

— Бизнес, ё моё…одни мы как пни сидим…

— Вообще то, — Тимохов повернулся к Васе, — мы и есть пни.

— Были. А теперь двуногие пни.

— Сколько можно повторять? Люди мы теперь.

— Какая разница?

Снова тишина. Внизу военные устроили песни и пляски в честь бога тушёнки. Мимо

бывших пней на полном ходу пробежал кровосос, на ходу бурча — «Где я ей хлеб возьму в три часа ночи?».

— Тимоха, — Вася потушил бычок об остатки андронного коллайдера, — а мы счастливо жить будем?

— Счастливо, — подтвердил Тимохов, — но недолго.

В этот момент в небе ярко вспыхнуло, и показался огромный огненный цветок. Это уже четвёртый раз за неделю взорвался 4-ый энергоблок.

Тимохов посмотрел на летящий прямо на них с Васей метеорит, растянулся на траве, глотнул горького энергетика… и рассыпался на части…

3.06.2010 г.

На празднике

Артёму ещё никогда не попадал в руки такой артефакт. Он его внимательно осмотрел, пощупал, понюхал и даже лизнул — всё тщетно. Прозрачная круглая хреновина упорно не подавала признаков жизни.

— Надо будет у папки спросить, что за оно, — подумал Артём и засунул находку в рюкзак. Не успел он это сделать, как в голове кто–то напустил туману, ноги и руки потяжелели, и вообще он захотел спать.

— Ничего, батя рядом, ничего со мной не будет, — с этими мыслями Артём упал прямо на землю и захрапел…

* * *

Проспал он никак не меньше дня, так как по пробуждению оказалось, что вместо пасмурного утра вокруг стояла глухая ночь. Артём поднялся на ноги и с удивлением обнаружил, что не знает, где находится. То есть совсем.

Вместо привычных деревенских полуразрушенных хат Деревни Новичков перед ним

раскинулись лощёные многоэтажные «хрущёвки». Неподалеку оказались все признаки советского дворика — скамейки, песочница. Пока Артём стоял и тихо обалдевал, сзади его кто–то хлопнул по плечу.

— Молодой человек, что это Вы здесь делаете?

Артём обернулся. Перед ним стоял невысокий полноватый человек в милицейской форме.

— Вы почему ночью один гуляете? — повторил свой вопрос незнакомец.

— А Вы вообще кто?

— Майор Печкин, — Печкин вынул удостоверение.

— Крутая корочка, — Артём кивнул. — Мне папка тоже обещал такую сделать.

— Что Вы сказали?

— Ничего.

— А теперь предъявите свои документы.

Артём замялся.

— Документы это…нужная вещь,…а где я?

Печкин удивлённо посмотрел на Артёма.

— В городе.

— А как город–то называется?

— Припять.

Артём присвистнул.

— Эко меня вставило…

— Что Вы сказали?

— А год сейчас какой?

— 1986, — Печкин положил руку на кобуру с табельным пистолетом. — А что?

— Да так, — Артём принял невинный вид. — Просто интересно…

С минуту они разглядывали друг друга. Наконец, Артём заговорил.

— Я прибыл к Вам из будущего.

— Чего?

— С первым апреля!

— Сегодня 26 апреля. — пальцы Печника на кобуре от напряжения побелели.

— Ну, значит, с двадцать шестым. Подумаешь, двадцать пять дней разницы…

Теперь Печкин не выдержал.

— А ну–ка дыхни.

— Ась?

— Дыши!

— Куда?

— В трубку!

— Уйди, голубой, — Артём отошёл от Печкина. — Знаю я вас — «подыши в трубку,…а теперь я подышу в твою…».

— Слушай меня, торчок! — Печкин рывком вынул пистолет. — Или ты сейчас дышишь в трубку, или навсегда останешься импотентом!

Артём дыхнул. Трубка молчала.

— Трезвый, — прошептал Печкин. — Что, укололся?

— Ну, было дело, — признался Артём. — Идём как–то с батей по Рыжему лесу, и тут на нас как попрёт толпа ежей…

— Понятно, обкурился, — Печкин достал бланк ареста и принялся его заполнять. — А я сразу за приличного человека принял…

— Дяденька милиционер, отпустите меня, — спохватился Артём. — Меня если папка не увидит, сразу искать начнёт. И ведь найдёт. И отлупит. В прошлый раз так выпорол — я неделю сидеть не мог.

— Ага, так вас тут двое! — глаза Печника алчно засверкали. — Это ж какая премия светит…

— Нет тут никого. Один я. Одинешенек.

Артём принялся картинно плакать.

— Да ты не реви,…не реви, кому говорят… — Печкин смутился. — …мужик ведь, не баба…

Через полчаса оба сидели на пороге участка Печкина и хлестали пиво.