Без четвертой стены - [50]

Вуз готовит актеров, как ширпотреб. А художник, даже в коллективном труде театра, и н д и в и д у а л е н. Со студентом надо повозиться, терпеливо, внимательно, одному внушить уверенность, с другого ее содрать, заодно содрать и спесь; того нельзя хвалить, этого осаживать, иначе он зажмется, у него появится сценобоязнь, партнерострах. При таком скрупулезном подходе к каждому студенту педагога на весь курс не хватит. Значит, что успел, то и дал. Курс пропускается через мясорубку четырехлетней программы, фаршируется приблизительными элементами, некоторыми премудростями работы над ролью, и неокрепшими шагами актер или актриса идут в театр. Без мастерства. А без мастерства сапожник не сошьет и ночных шлепанцев.

— Вся надежда на вас, Егор Егорович!

Егор Егорович надежды многих и многих не оправдал и в их падении считал себя виновным. Где малодушничал, где потворствовал самотеку, а то и оценки натягивал. Дабы план не сорвать. Надоело ему все это. Не раз он говорил себе: брось, Егор, не плоди калек, сохрани свою совесть спокойной. Год за годом, и воспиталось в нем качество, чуждое его «я», но защищающее от мук: быть скупым на похвалы, бескомпромиссно требовательным, беспощадно относиться к верхоглядству и успокоенности. Слыл среди студентов сухарем. Его побаивались.

В то раннее утро, когда Красновидов пришел к нему в номер, и произошла короткая, но значительная для обоих беседа — были поставлены точки над многими «и». Но когда зашел разговор о руководстве студией, рукопожатия не состоялось.

— Пусть твоя совесть, Олег Борисович, не страдает, я зря хлеб жевать не стану. Ты моложе меня, над новым делом помучился и потерзался вдоволь, накалился — и остужаться не смей. Берись, Олег Борисович. В помощи никогда не откажу.

Красновидов смотрел на Лежнева горестными глазами:

— Егор Егорович, такая тактика называется «сторонний наблюдатель».

Лежнев отмахнулся:

— Кстати, «Разведчицу Искру» я сегодня ночью прочитал. Сочно, без антимоний. Недостатки сам узришь. Принимайся. Найдя глагол, найдешь все остальное. Тупиков не бойся, тупики помогают думать, они, как тишина перед боем, заставляют собраться с силами. На Искру попробуй Ксюшу. Приглядись, органична поразительно. Ну, давай руку — и с богом.

— Руки не дам, — сказал Красновидов, — в наших условиях, Егор Егорович, каждый должен быть использован до предела своих возможностей, ваши возможности я хорошо знаю.

— Рогов, — сказал Лежнев, — Рогов отличный педагог. Он своих ребят знает, любит, он верит в них, они — в него. Я не педагог, далек от любви и не очень верю.

На пункте «студия» не сошлись.

Красновидов был в одном совершенно убежден: будущее театра зависит от молодых. Но их надо растить, воспитывать. У руководства студией должен стоять высокого класса художник — воспитатель, авторитетный и принципиальный. Таким он видел Егора Лежнева. Но пока не был решен вопрос о руководстве театра, мысль эту Красновидов держал в глубокой тайне. В день, когда кандидатура художественного руководителя была утверждена, Олег Борисович незамедлительно внес предложение на перестановку. Рогова назначить директором театра, а Лежнева — руководителем студии.

Самолюбие Лежнева, конечно, взыграло: почему, дескать, не предупредили, не посоветовались? Самолюбие-то взыграло, но и лестно было ему такое назначение не меньше.

«Ну, Красновидов, не ожидал». Естественно! После того колючего вопроса «а ты сможешь?» Лежнев не сомневался, что Красновидов осерчает, может быть, очень тонко и незаметно начнет его всеми имеющимися в распоряжении худрука средствами притеснять. И вдруг — на тебе!..

Поворчал Лежнев, покуражился, чтобы видели, как нехотя он надевает этот хомут, и пошел собирать студийцев.

Едва поздоровавшись, он сказал:

— Начнем, как говорят, с букваря, с арифметики. Есть правила, которые вам следует помнить до конца жизни. Можете их записать. Но сперва в виде наглядного пособия прочту несколько писем, которые мне присылают сверх меры. Вы увидите, как трагически можно заблудиться.

Он раскрыл тетрадь, надел очки.

— Вот, слушайте: «Хочу в артисты. Во-первых, потому, что нет математики. Был бы талант. Хочу стать таким актером, как Николай Черкасов или Чарли Чаплин. Богдан Дударов». Надя Лучкова из села Ракиты пишет: «Хочу быть звездой кино, но не знаю, можно ли с семилетним образованием». А вот Артем Магарадзе из Орджоникидзе шлет кавказский привет, просит зачислить его в актеры эстрадного театра. У него громкий голос и гибкие ноги. Кроме того, он не нуждается в общежитии и даже в стипендии.

Лежнев полистал тетрадь.

— Ну вот еще одно сердечное признание от Таси Белкиной: «Без театра не смогу жить. Хочу прославиться в области драмы, поэтому готовить к экзаменам басни считаю несерьезным делом…» Ну, кажется, достаточно. Вы улыбаетесь? Напрасно. В познаниях своих вы пока ничем от них не отличаетесь, хотя скажу, что Петр Андреевич прививает неплохой вкус к театру. Мы сразу же должны договориться: никаких скидок на то, что Крутогорск, мол, провинция, и здесь можно все попроще, пооблегченней. Этого не будет. Студию превратим в образцовый вуз, где учить вас будут не де-елать роли, а умению ра-аботать над ними. Так как знаю я вас еще плохо, то за исходное примем: все вы имеете нулевую теоретическую подготовку, все вы не заражены штампами и все вы одинаково талантливы. И это хорошо: лучше начинать с неумелыми, чем с испорченными. Этого можете не записывать.