Без четвертой стены - [113]

Нет, идея его со стадионом не остывала. Он набрался терпения и ждал. Буров на ветер слов не бросает, это еще Рогов ему говорил. Спектакль на арене он осуществит. При первой же возможности. А пока в трех стенах. Локально. На миниатюрный зал. Лучше, если утка выведет лебедя, чем лебедь — утенка.

Конструировать, определиться в жанре, вживаться в образы, постараться ограничить количество действующих лиц до минимума — множественность образов на голой сцене породит сумятицу, создаст пестроту. Но с условием, если при малом количестве населения каждый персонаж будет предельно обобщенным, а в задуманном жанре образ можно довести до символа. Дело покажет. Борисоглебский прав: с пьесой работы невпроворот.

Комната устлана топографическими картами тайги и болот; папки с фотографиями геологов, вышкомонтажников, бульдозеристов. Летал Красновидов с Ксюшей на ближайший буровой куст, смотрели, беседовали, листали буровой журнал, заглянули в балок, где смена буровиков спала, грелась. Забирались на вышку, начбур пояснял, знакомил с техникой бурения. Начбур, сухой, равнодушный на вид парень, смотрел исподлобья, безнадежно кивал головой на вышку.

— Пока одни метры гоним. Который год. Скважина за скважиной, и все пустые. Тоска берет. О промысле забыли и думать. И там, — он кивнул куда-то в сторону, — изверились. Такие дела.

Подошли буровики, переминались с ноги на ногу, роптали:

— Пошлют и забудут.

— Солярки нет, десятидюймовые колонки кончились — не досылают.

— Валенки прохудились.

— Выручай, брат.

— Не нойте, — остановил начбур безразличным тоном, — дадим нефть, все будет. Пока не заработали, латайте свои валенки, стружки подложите. Такие дела.

Летали они и в областной центр. Встречались с руководством геологии и нефтегаза (нефти еще нет, а руководство уже в полном составе). Там учрежденческая запарка, едва минуту урвешь на разговор: вот-вот невиданно-неслыханное случится. По всем показателям должна быть нефть. Должна!.. Из разговора выяснилось, что на местах верят, надеются, а в министерстве, в Госплане некоторые упорно считают, что в Западно-Сибирской низменности — дело безнадежное и надо сматывать удочки. Геологов, топографов, сейсмологов, шастающих по тайге, величают не иначе как мальчишками, донкихотами, а «мальчишки», седоголовые уже, длиннобородые, забывшие уютные постели, женскую ласку, плюющие на язвенные болезни, на нервное истощение, знай свое — ищут.

Контраст мнений глубоко взволновал Красновидова, расстроил. Но как автора, занятого этой темой, по-своему обрадовал: он нашел подлинно серьезный драматургический конфликт. В «Главгеологии» заинтересовались пьесой. «Что? Спектакль о первооткрывателях? Давайте. Кстати. Скоро начнется… Мир ахнет. Работайте. Одобрим».

Приходили первые радиограммы от Борисоглебского, первые пакеты, оказией, с рукописным материалом, фотопленки, магнитофонные ленты.

«В экспедиции все благополучно, — писал Борисоглебский. — С Иртыша слезли, обосновались на короткое время в поселке неподалеку от буровых вышек. Здоровы, полны энергии. Дали концерт в бараке, сидя на койках (других условий не предвиделось). Получили в подарок бутылку серовато-коричневой жидкости — первый выброс только что пробуренной скважины, некая смесь воды, раствора и признаков нефти. Назови пьесу «Первопроходцы». Звучит».

Красновидов не мог ничего придумать. Согласился.

Ксюша разбирала присланные подарки Борисоглебского, раскладывала их по темам, составляла опись, нумеровала, датировала и подкладывала на стол Красновидову с правой стороны в папке: «Дело» для «Первопроходцев».

Там же лежали переписанные на листки выдержки из докладных записок сотрудников Научно-исследовательского института геологии Арктики.

На одном листке читает:

«В районах севера Сибири установлены и прослежены на сотни километров нефтеносные свиты. В отдельных скважинах получены промышленные притоки нефти и горючего газа».

На другом:

«Многие начатые бурением глубокие скважины ликвидированы. Проектных глубин не достигли. Геологические и разведочные работы брошены незаконченными. Созданные за последние 10—15 лет на ранее совершенно не освоенной территории базы ликвидируются. Таким образом, огромные материальные ценности, в том числе большой жилищный фонд, стоимостью, вероятно, в несколько сотен миллионов рублей, будут утрачены».

Фабула сценария завязывалась так: группа из одиннадцати геологоразведчиков заброшена в глубокую тайгу. Осень. Непроходимые болота. Найдены убедительные показания нефти. Необходимо бурить. Но средств для разработки нет. Ждут технику. Она застряла где-то в пути. Ожидание превращается в пытку.

Сергей Кузьмич Буров доверил Красновидову любопытные сведения, касающиеся доцента одного волжского университета Каширкина, занимающегося изучением палеолита Сибири. Адресуясь к Тюменскому управлению геологии, вышеозначенный предостерегал:

«Собираюсь доказать, что ваше управление зря тратит государственные деньги на поиски нефти, ее севернее шестидесятой параллели быть не может. Это неопровержимо».

И в сюжете сценария появляется прототип Каширкина. Невежда с кандидатским дипломом.