Бесславные ублюдки, бешеные псы. Вселенная Квентина Тарантино - [60]

В 2009 году другой британец, Дэнни Ли, обвинил Тарантино в том, что тот «убил культовое кино». Автор утверждал: «И проблемы здесь отнюдь не в плагиате, а в формировании отношения к культовому кино. Тарантино не спровоцировал у аудитории дальнейшего интереса к жанру, он превратил его в аналог супермаркета Tesco от кинематографа, оставив не у дел всех представителей малого бизнеса в радиусе многих миль. И если подумать — Тарантино никогда не заплатит по счетам перед Cult Video-theek»[222]. Дмитрий Комм с радостью присоединился бы к этой позиции, которую, впрочем, озвучил на несколько лет раньше.

Собственно говоря, вопрос, который беспокоил Стивена Даулина и который в каком-то смысле решил Дэнни Ли, был разрешен позитивным образом авторами книги «Введение в культовый кинематограф» в 2011 году. Эрнест Матис и Джейми Секстон просто назвали Тарантино «метакультовым» автором, то есть обращающимся к традициям культового кино и плотно работающим с ними[223]. Однако то, что фильм культовый, было известно до этого. Например, блогер и автор многочисленных книг о кино Джон Кеннет Мьюир в блоге «Размышления о культовых фильмах и классическом телевидении» в 2009 году описывал фильм как культовый и объяснял, почему это так[224]. И даже в совсем недавней публикации «Специальный поздравительный материал: пять фильмов, которые сделали Квентина Тарантино иконой культа» первый том «Убить Билла» располагается на почетном втором месте после «Криминального чтива»[225]. На самом деле уже сами споры о том, является ли первый том «Убить Билла» культовым, фактически мгновенно помещают его в канон культовых фильмов всех времен. Потому что очень часто такие дискуссии лишь подтверждают то, что фильм моментально получил статус культовой классики. И да, сегодня в большинстве списков лучших и любимых культовых фильмов пользователей IMDB фигурирует первый том «Убить Билла». Наконец, в рамках проекта Википедии «Фандом» существует проект «Фандом „Убить Билла“»[226].

Насилие на экране. Но какое?

Но вернемся к вопросу о насилии. Как я отметил, мало кто из критиков и исследователей обращает внимание на то, что в творчестве Квентина Тарантино его репрезентация радикально меняется с выходом первого тома «Убить Билла», и даже те тексты, где это могло быть учтено, концентрируются на «Криминальном чтиве»[227]. Если в «Бешеных псах» и «Криминальном чтиве» насилие выглядит реальным, серьезным и иногда шокирующим, то в первом томе «Убить Билла» оно становится графическим — нереальным, несерьезным, клевым, но, возможно, все еще немного шокирующим. Чтобы понять, что именно изменилось в изображении насилия Квентином Тарантино, необходимо ответить на элементарный вопрос: что мы в принципе понимаем под «насилием на экране» или же «насилием в кино», что на Западе, как правило, называется «Film Violence»?

Прежде всего вопрос насилия и / или жестокости связан с восприятием и зрительской реакцией на увиденное. Что кажется естественным и вполне невинным одному, другому представляется чем-то невыносимым. Кому-то тяжело смотреть на кровь (неслучайно долгое время в кино ее намеренно раскрашивали неестественными красками, как, например, в «Таксисте»), кому-то — на избиение или драки, кому-то — на смерть, кому-то — на мучения и пытки. И действительно, почему нас могут шокировать сцены, в которых кому-то отрезают ухо, но не шокируют, скажем, драки в боевиках? Почему мы можем смириться с разрушениями городов и вполне нормально реагируем на фильмы про «мстителей», но болезненно переживаем смерть на экране? Джеймс Кендерик в книге «Насилие в кино: история, идеология, жанр» после долгих размышлений о том, как можно было бы адекватно определить понятие «насилие на экране» приходит к довольно релятивистскому выводу: «Насилие в кино — эластичный, скользящий, гибкий термин, который пересматривается и изменяется с течением истории или же в различных культурах»[228]. Что-то может определяться как насильственное в конкретном времени или месте, но не быть таковым в будущем или же в иной культуре. Кендерик ссылается на переосмысление насилия известной исследовательницей кинематографа Вивьен Собчак, которая призналась, что с течением времени стала воспринимать экранное насилие по-новому: чем больше она смотрела, тем больше притуплялись ее чувства или же тем более она становилась подготовленной к тому, что увидит[229]. То же можно сказать о многих фильмах, которые стали известны как «самые насильственные». Если раньше те или иные картины ужасов или триллеры вызывали жаркие споры и протесты со стороны консервативно настроенной части общественности, то сегодня они уже мало кому интересны потому, что репрезентация насилия точно так же изменяется. Такой феномен, как «европейское экстремальное кино», который можно рассматривать как часть «пыточного порно», вряд ли был возможен в 1990-х. Тем не менее картины «Мученицы» (2008), «Антихрист» (2009), «Сербский фильм» (2010) и другие возвестили о целом направлении в кинематографе, кстати, в рамках фестивального кино, а не в области маргинальных жанровых фильмов.