Беспредел и Тирания. Историко-политические этюды о преступлении и наказании - [117]

.

Так и видишь после этого сообщения обросших мохнатыми бородами русских варваров, двумя руками вцепившихся в свою "кожаную монету" и категорически отказывающихся торговать за серебро. Ну, дикари, Азия-с! И от торгового кредита, столь животворного для европейской торговли — тоже отказываются. Вот не понимают люди своего счастья!

Правда, после более внимательного рассмотрения ситуации картинка несколько меняется. Градусов, примерно, на сто восемьдесят. Дело в том, что после вытеснения новгородцев из германских портов, вместо этого на территории Новгорода устанавливается сначала готская, а затем ее сменяет немецкая торговая фактория, обеспечивающая на территории Новгорода торговые операции ганзейских купцов. Так вот, Устав ганзейской фактории — скра — весьма жесток.

Так, например, все скра, принятые в конце XIII века и позже, запрещают немецким купцам торговать с новгородцами за серебро — только меновая торговля! Известный историк русского хозяйства, Иосиф Кулишер пишет: "Скра исходят из непосредственного обмена товара на товар в русско-ганзейской торговле и ведут борьбу с куплей-продажей на деньги. Пятая скра требует продажи сукна лишь на воск или меха или иной товар, а шестая запрещает иную торговлю, кроме меновой под угрозой 10 марок штрафа"[368]. Вот так вот! Русские очень даже бы и не прочь торговать за серебро. Да и немецкие купцы иногда идут на это дело. Но если попались — штраф, и не маленький.

Что еще запрещают ганзейская скра? Еще запрещает кредит. "Ганзейцы ведут далее усиленную борьбу с кредитными операциями, запрещая брать в долг у русских деньги или товары — это установлено уже во второй скра (ст. 28) под угрозой пени в 10 марок серебра с каждой занятой сотни[369].

Впрочем, речь идет не только о денежном кредите. Товарный кредит тоже абсолютно не приветствовался. Четвертая скра повторяет постановление второй, прибавляя, что "никто не должен покупать или брать в долг новгородский товар, за который будет уплачено в Дерпте или в другом месте, но не там, где товар куплен"[370]

Другие постановления скра относятся к отношениям между немцами и русскими. Они запрещают немцам устраивать товарищество с русскими или брать их товары на комиссию (sendeve — ст. 29)[371]. Более того, даже просто оказывать русским транспортные услуги для доставки их товара на западные рынки — тоже под запретом. Так, например, категорически запрещалось брать товар, принадлежащий новгородцу на немецкие суда, с тем, чтобы новгородский купец мог им торговать на Западе[372].

Ну, а если новгородцы вдруг настолько осмелеют, что как и раньше попытаются вести в Европу свои товары на собственных кораблях, то к их услугам всегда ганзейские пираты. Которые настолько похожи на ганзейских купцов, что отличить первых от вторых практически невозможно. И которые с гарантией, быстро и качественно потопят любое новгородское судно, выходящее в Балтийское море.

Чужие здесь не ходят! Неоднократные попытки новгородцев заключить с Ганзой договор "чистого моря", где немцы гарантировали бы безопасный проход по морю, все до единой закончились ничем. Лишь Иван III, включив Новгород в состав Великого княжества Московского, сумел заключить такой договор. Да и то — лишь до портов Ливонии и Курляндии.

Иначе говоря, именно Устав ганзейской торговой фактории в Новгороде, а шире — вся торговая политика Ганзы, блокирует проникновение денежного оборота на Русь, разрешая только меновую торговлю. Именно Устав ганзейской торговой фактории в Новгороде блокирует развитие кредитных отношений в новгородской торговле. Именно ганзейская Скра оформляет отношения Ганзы и Новгорода как торговой метрополии, ведущей монопольную торговлю с сырьевой колонией.

Так что, уже в XIV веке новгородцы вообще не плавают. Остаются лишь легендарные воспоминания о "Садко" и его морских путешествиях. Все торговые операции ведутся ганзейцами на территории самого Новгорода. Фактически, новгородская торговля оказывается запертой в городских стенах.

Резко деградирует и структура торгового оборота. В ранний, "денежный" период новгородский экспорт за счет транзита с юга на север был весьма сбалансирован. К собственным товарам — мехам, меду, воску, моржовой кости, жемчугу северных рек, льну, конопле, ремесленным изделиям (в частности русским булатным мечам) — добавлялись транзитные византийские и восточные товары. Шелковые ткани, паволоки, парча, ювелирные украшения, предметы роскоши, оружие. Соответственно, импорт не выглядит по сравнению с экспортом слишком уж "высокотехнологичным". Покупаемое на Западе вино, пиво, серебряная и оловянная посуда, замки, металлическая утварь, кожа, пергамент, стекло, сукна разных сортов[373] выглядят как более или менее "технологически равнозначный" обмен.

К XIV веку от технологической равнозначности уже не остается и следа. Фундаментальная монография Анны Леонидовны Хорошкевич "Торговля Великого Новгорода с Прибалтикой и Западной Европой в XIV–XV веках"[374] попросту и без затей разделена на две неравные части. Первая часть "Вывоз", вторая "Ввоз".

Что же находим мы в первой части "Вывоз"?