Беспозвоночные в мифологии, фольклоре и искусстве - [50]
Затем начинается новый - героический - период мифологической истории, во время которого герои (обычно это потомки богов) совершают подвиги — уничтожают чудовищ, представляющих собой последние остатки первобытного хаоса.
Оба эти периода относятся к так называемой высшей мифологии, за которой следует низшая мифология, действующими лицами которой являются второстепенные божества - духи полей, лесов, гор, рек и т.д., и обыкновенные люди. К низшей мифологии близок мир сказок и басен, которые не причисляются к мифологии и отличаются от мифов тем, что не требуют от слушателя или читателя веры в истинность содержащихся в нем событий.
Не утратило связь с мифологией и современное искусство, которое часто использует беспозвоночных из-за их мифопоэтического и символического значения. По всей вероятности, упоминание животного в произведении одного из этих жанров может в какой-то мере определять его ранг в ряду мифологических персонажей. Просмотрим наши материалы с этой точки зрения.
Самые низшие беспозвоночные - Губки - в мифологии вообще не упоминаются, но судя по повести Апулея, они были хорошо известны древним грекам ("хорошо", но поверхностно, должно быть греки даже не знали их принадлежности к животному царству) и упоминались в сказках.
Из типа Стрекающих в мифологии мельком упоминаются только кораллы, но никакой самостоятельной роли они не играют.
Из Червей в мифологию вошли только довольно крупные земляные черви. Поскольку они живут в почве, то по древним шаманским представлениям, они относятся к Нижнему миру, т.е. к злым духам. А по скандинавской легенде, от них произошли представители низшей мифологии - эльфы.
Что касается Двустворчатых моллюсков (и в частности морского гребешка), то по непонятной причине они вызвали ассоциацию с вульвой и стали символом сексуальности; позднее в христианской символике морской гребешок стал атрибутом св. Якова и пилигримов вообще. Гораздо интереснее, что в космогоническом микронезийском мифе одна из створок неизвестного двустворчатого моллюска превратилась в небо.
Из Брюхоногих моллюсков в сказках упоминается только улитка, а из Головоногих - каракатица (в греческой мифологии из-за ее чернил, которыми она облила домогавшегося любви Фетиды Пелея), а эти страшные морские чудовища - осьминоги в Европе представлены Кракеном, но зато фигурирует в японских сказках.
Из Ракообразных в мифологии древних греков упоминается рак (или краб), ущипнувший Геракла во время его борьбы с Лернейской гидрой; за этот, в сущности, довольно скромный подвиг он был превращен в созвездие Рака. Более важную роль играет краб в космогенезе микронезийцев - после неудачной попытки открыть створки раковины он превратился в луну.
Кроме того, раки и крабы являются героями многих сказок басен и поговорок.
Скорпион как активно действующий персонаж представлен только в славянском мифе (под именем Скипера-зверя) и, подобно Раку стал созвездием. В египетской мифологии он является атрибутом богини Селкет, которая помогает при родах и при бальзамировании трупов, так что скорпиона можно считать представителем высшей мифологии. Кроме того, заднебрюшие скорпиона с расположенным на его конце жалом входит в состав тела двух человеко-скорпионов, охраняющих вход в ассирийское царство Мертвых, и многих других химер.
Пауки, благодаря своей способности плести паутину отличающуюся подчас большой геометрической правильностью, заняли очень важное место в мифологии. Наиболее известный эпизод - превращение искусной прядильщицы Арахны в паука — следует отнести к низшей мифологии Особенно интересен микронезийский паук, ставший инициатором космогогонического процесса. Но в сказках паук гнушается и более скромными ролями, даже роли трикстера
У некоторых народов паук стал олицетворением Богини Ткачихи мира и человеческих судеб . Сама паутина с расходящимися радиально от какого-то центра нитями и нитями располагающимися концентрическими кругами, стал трактоваться как некий план, лежащий в основе Вселенно (даже нам, далеким от мифологии людям, она напоминает меридианы и параллели, оплетающие глобус). Паутина сама обладает магическими свойствами, она помогает душ, шаманов во время их внеземных странствий и связывает небо с землей.
В китайских поверьях Многоножки отнесены к категории ядоносцев, т.е. к Нечистой силе, но никакого участия мифологии не принимает. Одна из них фигурирует в японской сказке.
Тараканы упоминаются только в сказках и поговорках а один из Богомолов (тропический Цанг) странным образом: оказался во главе пантеона одного из африканских племен
Самым значительным представителем Насекомых ИЕ отряда Прямокрылых оказалась саранча. Прилет туч саранчи подобен стихийному бедствию и поэтому упоминается в Библии как одна из Казней египетских. Остальные прямокрылые {кузнечики и сверчки) упоминаются только в баснях, сказках и поговорках. Это относится и к Стрекозам.
Цикады привлекли внимание древних своим звучным "пением"; в одном мифе цикада своей поддержкой решил исход соревнования двух музыкантов.
Что касается Вшей и Блох, то люди были знакомы с ним с тех пор, как помнят самих себя, и долгое время считал их своей привычной и обязательной принадлежностью; они даже не были причислены к тем насекомым, которые были созданы Нечистой силой. Поэтому блохи встречаются только на самом низшем уровне - в сказках, поговорках, анекдотах и в повести "Повелитель блох", существование которой можно объяснить только чудаковатостью ее автора. А вши только в китайской мифологии занимают видное место, так как считаются прародителями людей.
Книга вводит читателя в мир зоологической фантастики, но не придуманной современными сочинителями, а стихийно возникшей в процессе познания нашими далекими предками окружающего мира; в сущности, в ней отражена младенческая стадия научной зоологии. Основу книги составляет Словарь, содержащий сведения о химерах и некоторых других ми- фозоях — фантастических существах из мифологии и фольклора Древней Греции, Ближнего Востока, Египта, Китая, славян и других народов, об их строении, поведении и участии в жизни людей.
Книгу можно рассматривать как занимательное приложение к нормальному курсу орнитологии. В ней собраны мифы, легенды, поверья и другие материалы, говорящие о том, как относились к птицам и какие свойства, подчас фантастические, приписывали им люди в разных странах и в разные эпохи, а также какое освещение получили птицы в художественной литературе и изобразительном искусстве. В 1-й части книги речь идет о птицах в их натуральном виде, а во 2-й — о фантастических птицах и химерах, в состав тела которых входят органы, «заимствованные» у птиц.
В книге, посвященной теме взаимоотношений Антона Чехова с евреями, его биография впервые представлена в контексте русско-еврейских культурных связей второй половины XIX — начала ХХ в. Показано, что писатель, как никто другой из классиков русской литературы XIX в., с ранних лет находился в еврейском окружении. При этом его позиция в отношении активного участия евреев в русской культурно-общественной жизни носила сложный, изменчивый характер. Тем не менее, Чехов всегда дистанцировался от любых публичных проявлений ксенофобии, в т. ч.
Настоящая книга, написанная писателем-документалистом Марком Уральским (Глава I–VIII) в соавторстве с ученым-филологом, профессором новозеландского университета Кентербери Генриеттой Мондри (Глава IX–XI), посвящена одной из самых сложных в силу своей тенденциозности тем научного достоевсковедения — отношению Федора Достоевского к «еврейскому вопросу» в России и еврейскому народу в целом. В ней на основе большого корпуса документальных материалов исследованы исторические предпосылки возникновения темы «Достоевский и евреи» и дан всесторонний анализ многолетней научно-публицистической дискуссии по этому вопросу. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Основание и социокультурное развитие Санкт-Петербурга отразило кардинальные черты истории России XVIII века. Петербург рассматривается автором как сознательная попытка создать полигон для социальных и культурных преобразований России. Новая резиденция двора функционировала как сцена, на которой нововведения опробовались на практике и демонстрировались. Книга представляет собой описание разных сторон имперской придворной культуры и ежедневной жизни в городе, который был призван стать не только столицей империи, но и «окном в Европу».
Литературу делят на хорошую и плохую, злободневную и нежизнеспособную. Марина Кудимова зашла с неожиданной, кому-то знакомой лишь по святоотеческим творениям стороны — опьянения и трезвения. Речь, разумеется, идет не об употреблении алкоголя, хотя и об этом тоже. Дионисийское начало как основу творчества с античных времен исследовали философы: Ф. Ницше, Вяч, Иванов, Н. Бердяев, Е. Трубецкой и др. О духовной трезвости написано гораздо меньше. Но, по слову преподобного Исихия Иерусалимского: «Трезвение есть твердое водружение помысла ума и стояние его у двери сердца».
В статье анализируется феномен коллективного сексуального насилия, ярко проявившийся за последние несколько лет в Германии в связи наплывом беженцев и мигрантов. В поисках объяснения этого феномена как экспорта гендеризованных форм насилия автор исследует его истоки в форме вторичного анализа данных мониторинга, отслеживая эскалацию и разрывы в практике применения сексуализированного насилия, сопряженного с политической борьбой во время двух египетских революций. Интерсекциональность гендера, этничности, социальных проблем и кризиса власти, рассмотренные в ряде исследований в режиме мониторинга, свидетельствуют о привнесении политических значений в сексуализированное насилие или об инструментализации сексуального насилия политическими силами в борьбе за власть.
«Лишний человек», «луч света в темном царстве», «среда заела», «декабристы разбудили Герцена»… Унылые литературные штампы. Многие из нас оставили знакомство с русской классикой в школьных годах – натянутое, неприятное и прохладное знакомство. Взрослые возвращаются к произведениям школьной программы лишь через много лет. И удивляются, и радуются, и влюбляются в то, что когда-то казалось невыносимой, неимоверной ерундой.Перед вами – история человека, который намного счастливее нас. Американка Элиф Батуман не ходила в русскую школу – она сама взялась за нашу классику и постепенно поняла, что обрела смысл жизни.