Беспозвоночные в мифологии, фольклоре и искусстве - [52]
Многоликим (мультиимагинальным) существом безусловно следует признать паука. Самой характерной его особенностью является плетение паутины, поэтому в представлении людей паук прежде всего ткач. По этой же причине он играет важную роль в космогонических мифах некоторых народов - он извлекает из себя материал, из которого создает Вселенную. Кое-где считают, что паук ткет нить судьбы. Паутинная нить осуществляет связь земли и неба, помогает при странствиях души шамана и т.д.
То обстоятельство, что с помощью паутины паук ловит мух и других насекомых, которыми питается, получило двоякую трактовку. В зороастрйской мифологии (должно быть, именно из-за мух) паук служит символом борьбы с нечистью и изгнания бесов. С другой стороны, паук - это хищник и злодей (как в сказке Чуковского) или оборотень, нападающий на людей. У финнов паучиха считалась "шлюхой" злого бога Хийси. А в африканских сказках паук часто выступает в роли трикстера (антигероя) - плута, озорника и злого шутника, который и сам иногда попадает впросак. Существуют и другие образы, в которых представляется паук в воображении людей разных эпох и народов. Как отмечает Тресиддер (1999), символика паука очень противоречива.
На менее многообразны и роли бабочек. Отчасти это связано с тем, что и в природе мы встречаем бабочку в двух ипостасях - червеобразной личинки (гусеницы) и взрослого крылатого насекомого (имаго). В европейской мифологии крылья бабочки стали частью тела эльфов, которые, подобно взрослым бабочкам, порхают между цветов, но имеют какое- то отношение и к судьбам людей. У славянских и многих других народов бабочка ассоциируется с человеческой душой. Считается, что душа умершего человека может навещать своих близких в виде бабочки. Души шаманов во время своих странствий тоже могут временно принять образ бабочки.
У хантов и манси есть богиня земли Калтащ-эква, определяющая судьбы людей, она может явиться нам в виде разных животных, в том числе и бабочки.
В Японии бабочка считается символом женской суетливости и ремесла гейши, а пара бабочек символизирует супружеское счастье. Близкую символику имеют бабочки и в Китае, но в одной легенде описан злой дух-оборотень, принимающий вид бабочки.
Разные оттенки имеет образ бабочки в стихах русских поэтов. В одном из первых стихотворений Жуковского бабочка представлена как нарядное, беззаботно порхающее существо; позднее в стихотворении "Узник к мотыльку, влетевшему в его темницу" бабочка символизирует утраченную свободу и вселяет надежду на ее обретение. У Модзалевского бабочка - это хрупкое недолговечное существо, нуждающееся в бережном обращении, а Окуджаву в образе бабочки посетил ангел. Итак, бабочка часто служит олицетворением человеческой души и во всех случаях (кроме китайского оборотня) вызывает симпатию. Из-за яркой узорчатой окраски крыльев бабочки часто служат украшением, а художники охотно изображают бабочек на своих картинах.
Совсем другое (преимущественно отрицательное) место в представлениях людей занимают гусеницы, с которыми приходится иметь дело как с сельскохозяйственными вредителями и которые портят зерно, плоды, одежду и т.д., а их червеобразная форма внушает отвращение. В трудах Блаженного Августина с гусеницей или личинкой жука-древоточца сравнивается некий червь печали, который подтачивает души грешников в аду. А современный психоаналитик Менегетти такое отрицательное отношение к гусенице переносит на взрослых бабочек и на насекомых вообще.
Но без всякого отвращения говорят о гусеницах микронезийцы (может быть, гусеницы входят в их пищевой рацион?). По их мнению, из пота гусеницы образовалось море, а из нее самой (этого ничтожного существа!) наше главное небесное светило - солнце.
Правда, существует и полезная гусеница - шелковичный червь, издревле приносивший огромные прибыли Китаю. Однако странным образом ни сам этот червь, ни его взрослая форма - тутовый шелкопряд - в китайской мифологии практически не участвуют. Имеется только одна легенда о чудесном происхождении этого " червя".
Теперь обратимся к нашим корифеям - мухе и пчеле. Мухи в народных представлениях (и не без оснований) характеризуются как бесполезные и назойливые существа; некоторые виды мух к тому же кусаются; мух привлекают пищевые продукты и нечистоты; что нашло свое отражение в мифологических и фольклорных материалах:
В роли мучителей людей мухи представлены в одной из Казней египетских.
В баснях И. А. Крылова бездельница муха противопоставляется трудолюбивой пчеле.
Омар Хайям использует муху как пример ничтожного существа.
Мухи считаются очень хитрыми - "муху трудно обмануть".
Мухи считаются близкими к Нечистой силе и черной магии.
Имя одного из главных персонажей христианской демонологии - Вельзевул - расшифровывается как "Повелитель мух".
Злые духи, вызывающие разные болезни, могут принимать образ мухи.
Так же поступает и Локи - злой шутник из скандинавской мифологии.
Но и души обыкновенных людей после смерти или во время сна могут принимать вид мухи.
Пассивную или нейтральную роль играют мухи в народных сказках ("Кувшин-теремок", в сказке о храбром портняжке братьев Гримм).
Книга вводит читателя в мир зоологической фантастики, но не придуманной современными сочинителями, а стихийно возникшей в процессе познания нашими далекими предками окружающего мира; в сущности, в ней отражена младенческая стадия научной зоологии. Основу книги составляет Словарь, содержащий сведения о химерах и некоторых других ми- фозоях — фантастических существах из мифологии и фольклора Древней Греции, Ближнего Востока, Египта, Китая, славян и других народов, об их строении, поведении и участии в жизни людей.
Книгу можно рассматривать как занимательное приложение к нормальному курсу орнитологии. В ней собраны мифы, легенды, поверья и другие материалы, говорящие о том, как относились к птицам и какие свойства, подчас фантастические, приписывали им люди в разных странах и в разные эпохи, а также какое освещение получили птицы в художественной литературе и изобразительном искусстве. В 1-й части книги речь идет о птицах в их натуральном виде, а во 2-й — о фантастических птицах и химерах, в состав тела которых входят органы, «заимствованные» у птиц.
В книге, посвященной теме взаимоотношений Антона Чехова с евреями, его биография впервые представлена в контексте русско-еврейских культурных связей второй половины XIX — начала ХХ в. Показано, что писатель, как никто другой из классиков русской литературы XIX в., с ранних лет находился в еврейском окружении. При этом его позиция в отношении активного участия евреев в русской культурно-общественной жизни носила сложный, изменчивый характер. Тем не менее, Чехов всегда дистанцировался от любых публичных проявлений ксенофобии, в т. ч.
Настоящая книга, написанная писателем-документалистом Марком Уральским (Глава I–VIII) в соавторстве с ученым-филологом, профессором новозеландского университета Кентербери Генриеттой Мондри (Глава IX–XI), посвящена одной из самых сложных в силу своей тенденциозности тем научного достоевсковедения — отношению Федора Достоевского к «еврейскому вопросу» в России и еврейскому народу в целом. В ней на основе большого корпуса документальных материалов исследованы исторические предпосылки возникновения темы «Достоевский и евреи» и дан всесторонний анализ многолетней научно-публицистической дискуссии по этому вопросу. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Основание и социокультурное развитие Санкт-Петербурга отразило кардинальные черты истории России XVIII века. Петербург рассматривается автором как сознательная попытка создать полигон для социальных и культурных преобразований России. Новая резиденция двора функционировала как сцена, на которой нововведения опробовались на практике и демонстрировались. Книга представляет собой описание разных сторон имперской придворной культуры и ежедневной жизни в городе, который был призван стать не только столицей империи, но и «окном в Европу».
Литературу делят на хорошую и плохую, злободневную и нежизнеспособную. Марина Кудимова зашла с неожиданной, кому-то знакомой лишь по святоотеческим творениям стороны — опьянения и трезвения. Речь, разумеется, идет не об употреблении алкоголя, хотя и об этом тоже. Дионисийское начало как основу творчества с античных времен исследовали философы: Ф. Ницше, Вяч, Иванов, Н. Бердяев, Е. Трубецкой и др. О духовной трезвости написано гораздо меньше. Но, по слову преподобного Исихия Иерусалимского: «Трезвение есть твердое водружение помысла ума и стояние его у двери сердца».
В статье анализируется феномен коллективного сексуального насилия, ярко проявившийся за последние несколько лет в Германии в связи наплывом беженцев и мигрантов. В поисках объяснения этого феномена как экспорта гендеризованных форм насилия автор исследует его истоки в форме вторичного анализа данных мониторинга, отслеживая эскалацию и разрывы в практике применения сексуализированного насилия, сопряженного с политической борьбой во время двух египетских революций. Интерсекциональность гендера, этничности, социальных проблем и кризиса власти, рассмотренные в ряде исследований в режиме мониторинга, свидетельствуют о привнесении политических значений в сексуализированное насилие или об инструментализации сексуального насилия политическими силами в борьбе за власть.
«Лишний человек», «луч света в темном царстве», «среда заела», «декабристы разбудили Герцена»… Унылые литературные штампы. Многие из нас оставили знакомство с русской классикой в школьных годах – натянутое, неприятное и прохладное знакомство. Взрослые возвращаются к произведениям школьной программы лишь через много лет. И удивляются, и радуются, и влюбляются в то, что когда-то казалось невыносимой, неимоверной ерундой.Перед вами – история человека, который намного счастливее нас. Американка Элиф Батуман не ходила в русскую школу – она сама взялась за нашу классику и постепенно поняла, что обрела смысл жизни.