Беспокойные сердца - [15]

Шрифт
Интервал

— Ты чего, чудак? И разговаривать не хочешь? Ну, брось, брось, там было бюро, а тут парк, и нечего обижаться.

Собственно говоря, Виктор не так уж и обижался, но, расхваставшись перед Любой, он умолчал о том, как ему влетело на комсомольском бюро за использование чужих шлаков. И он не без основания опасался, что эта история может сейчас всплыть. Поэтому, не теряя времени, он ухватил Алешу за рукав и оттащил в сторону:

— Тише ты! Не видишь — не один иду?

— Молчу! — уверил его Алеша, прикрыв рот ладонью, и вполголоса добавил: — Порядочек.

Он отправился к своим друзьям, уже выражавшим нетерпение, а Виктор взял Любу под руку и предложил:

— Пойдем на Волгу?

Любе было все равно. Волга, так Волга. Лишь бы побыть с Виктором. А он, сжав в своей руке маленькую загрубевшую ладонь девушки, уже не думал ни о приятелях, ни о делах в цехе, ни о своих неприятностях. В голове застряла одна упрямая мысль, которая относилась к Калмыкову: «Догоню я тебя или не догоню, а судьбой нашей ты распоряжаться не будешь».

Глава V

В обширном кабинете директора было жарко, несмотря на непрерывный шелест резиновых лопастей настольного вентилятора и опущенные кремовые шторы. Ослепительные звездочки горели на гранях прибора из нержавеющей стали, на резном узоре чуть запотевшего графина с газировкой, на полированных рамах портретов — всюду, куда падали узкие солнечные лезвия.

Работники завода, созванные на техническое совещание, в большинстве своем были одеты в синие сатиновые спецовки, под которыми виднелись легкие летние рубашки без галстуков. Среди всех особенно выделялся Рассветов своим тщательно разутюженным белым костюмом.

Он сидел в кресле, приставленном вплотную к директорскому столу, и как бы возглавлял заседание. Крупное мясистое лицо его с чуть обвисшими щеками и брюзгливо опущенными уголками губ имело то несколько деревянное выражение официальной внимательности, под которым человек, привыкший к бесконечным заседаниям, как под маской, прячет свои истинные чувства.

Рядом с ним сидел Вустин. Поглаживая двумя пальцами темную холеную бородку, он рассеянными добрыми глазами осматривал собирающихся, а потом, надев пенсне, углубился в лежащие перед ним бумаги.

Ройтмана на совещании не было. Накануне сердечный приступ уложил его в постель, и вместо него присутствовал его заместитель Баталов, низенький, полный, с простоватым на вид лицом и глазами чистейшей голубизны. Он уселся рядом с Вустиным с таким решительным видом, словно хотел сказать: «А ну, попробуйте выгнать меня отсюда».

Но никто не посягал на его место. Переговариваясь между собой, инженеры привычно рассаживались вдоль стола заседаний.

Марина настороженно ждала, как произойдет встреча Виноградова с Рассветовым. Но они встретились так, словно впервые в жизни увидели друг друга и, поздоровавшись с безразличной вежливостью, сели по разным сторонам стола.

Обсуждение плана научно-исследовательской работы не вызвало ни оживления, ни энтузиазма, ни споров, которые рисовались Марине. Она так ждала этого совещания! Ей казалось, что предложенный метод вызовет страстную защиту с одной стороны, яростные возражения с другой, ожидала чего угодно, только не того приличного «хорошего тона», который сразу же набросил на присутствующих невидимую, но необоримую пелену скуки.

Пока Виноградов делал сообщение, Рассветов, устало и брюзгливо морщась, рассматривал свои полированные ногти. С жадностью слушал Вустин, а по круглой физиономии Баталова чувствовалось, что он каждую минуту готов пренебрежительно фыркнуть.

После Виноградова слово взял Вустин. То снимая, то надевая пенсне, он пустился в ученую полемику, нападая на теоретические установки Виноградова и приводя в подкрепление доказательства из существующих учений. Он сыпал именами, цитатами, ссылками и постепенно забрался в сущие дебри учености. Директору пришлось вернуть его к теме заседания.

— Да-да, я сейчас скажу и об этом, — заверил Вустин. — Оригинальность предлагаемой работы заключается в том, что автор, не объясняя происхождения волосных трещин в металле или так называемых флокенов, дает вместе с тем средство их устранения. Именно в этом я вижу основной порок предлагаемой технологии. Как можно устранить то, происхождение чего не знаешь? Сомнительно. Еще Эванс в своей недавно опубликованной работе…

Но Савельев и на этот раз не дал ему уклониться в сторону.

— Так значит, Аркадий Львович, коль скоро мы не знаем, почему флокены возникают, так надо и от исследований отказаться?

— Ни в коем случае! Гипотеза любопытная очень, работу провести необходимо, но я рекомендовал бы внести поправку: при проведении работы уделить место выяснению механизма возникновения флокенов. Лаборатория, со своей стороны, примет самое активное участие в работе, и надеюсь, наш завод внесет свой вклад в развитие и углубление наших познаний в этой области.

Он сел и сейчас же горячим шепотом стал что-то доказывать Рассветову. Тот молча кивал головой, и не понять было: соглашается или нет.

Марина пододвинула Виноградову записку: «Не перевелись еще жрецы чистой науки!» Он прочел, еле заметно улыбнулся и смял клочок бумаги.


Рекомендуем почитать
Войди в каждый дом

Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.


«С любимыми не расставайтесь»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Звездный цвет: Повести, рассказы и публицистика

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.


Тайна Сорни-най

В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.


Один из рассказов про Кожахметова

«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».


Российские фантасмагории

Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.