Беспокойные сердца - [14]

Шрифт
Интервал

— Да он сам же их зарабатывает. Небось не капиталы от папаши остались.

— Знаю, не агитируй. Только иному такие деньги и не впрок. Жадность задушит. Право слово, уходила бы ты от него, Любаша.

— Куда? — снова спросила Люба.

Скажи Виктор «ко мне» — минуты раздумывать бы не стала. Но Виктор ничего не сказал и только засвистел что-то.

Тут подошел трамвай. Они атаковали его вместе с толпой разряженных, раздушенных парней и девушек, которые так же спешили в Нижний поселок, ко Дворцу культуры — на танцевальную площадку, в кино и на набережную. Виктор оказался в трамвае одним из первых, сел сам и захватил место для Любы, стойко оберегая его от посторонних посягательств, пока она не пробилась к нему.

Усевшись у открытого окна, Люба сразу же повернулась лицом к улице, словно там было невесть что интересное. А Виктор смотрел сбоку на изгиб щеки, на чуть вздернутый носик и ровную линию брови, и в голове его шевелились непривычно-сложные мысли.

До сих пор он не задумывался над своим отношением к Любе. Ему казалось, что он просто жалеет ее и возмущается положением в семье дяди. Не таким уж большим поселком была Дубовая Балка, чтобы соседи не знали друг о друге всей подноготной, и Любу иначе, как батрачкой, почти и не называли.

Но грубые слова Калмыкова, сразу придавшие этой дружбе такое значение, какого она еще не имела, невольно заставили Виктора взглянуть на Любу совсем другими глазами. И как-то разом исчезла былая свобода обращения, немного мальчишеское покровительство, он не смел теперь по-прежнему похлопать ее по плечу, взять за руку. У него появился резковатый, отрывистый тон, которым он прикрывал непривычное смущение. И в то же время что-то неудержимо влекло его к этой худенькой, скромно одетой девушке. Будь он старше, опытнее, он понял бы, может быть, что влечет его к Любе сила ее искреннего чувства. Но Виктор так привык, что девушки, за которыми ему случалось ухаживать, выражали свой интерес к нему кокетством, ужимками, притворной холодностью и прочими наивными ухищрениями, что не видел тихой, ненавязчивой и беззаветной любви своей скромной подружки.

Он совершенно искренне уговаривал Любу уйти от дяди, но когда у нее вырвался вопрос: «Куда?», он не нашел готового ответа. Будь это раньше — сразу же нашлись бы десятки решений. А сейчас язык не повернулся. И ни за что на свете не рассказал бы он Любе об условии, которое так нахально навязывал ему Калмыков.

Но долго задумываться, да еще над неприятными вещами, Виктор не умел. Его окликнул один знакомый, подошел другой, и глубокая молчаливость, от которой Люба даже немного оробела, сменилась обычной веселой болтовней.

Дорога от конечной остановки до парка прошла незаметно. Виктор широко шагал, не обращая внимания на измятые штанины, и в увлечении размахивал руками, представляя в лицах, как он уговорил мастера применить новый способ завалки стружки. Если судить по тому, как он рассказывал, можно было подумать, что он совершил чуть ли не переворот в мартеновском деле.

— Мастер говорит: «Молодец, твой опыт на другие печи передавать нужно». А из редакции сотрудник прибежал: «Напишите, пожалуйста, статью о вашем почине». Что ж, говорю, это можно…

— И написал?

— А как же? Надо ведь. Да мне это — раз плюнуть!

Виктор не рассказал, сколько бился с ним работник редакции, выжимая строчку за строчкой из корявого изложения нового способа завалки. Сейчас, видя восхищение в широко открытых глазах Любы, Виктор искренне верил, что сам написал ту статью, под которой поставил свою подпись.

— Теперь еще предложение в БРИЗ подаю. Что тебе подарить на премию?

— Да что ты, Витя, зачем дарить?

— Не говоришь — сам придумаю, тогда не обижайся, если не по вкусу придется… А мне, пожалуй, еще доклад придется делать, — небрежно уронил он напоследок.

— Ой, Витя, загордишься ты тогда совсем. На меня уж и не посмотришь…

Виктору стало стыдно. Проклятый язык сколько раз подводил. Расхвастался, удержу нет… Скрывая смущение, сказал:

— Ну, может, ничего этого не будет. Затирать у нас любят. Вот дядьку твоего выдвигают — это да. Думаю все ж таки соревноваться с ним… Думаешь, не выйдет?

Люба молчала. Виктор подумал и признался:

— А может, пока и не выйдет? Он все ж здорово сталь варит. Но только я все равно буду стараться догнать. Иначе покою мне не будет в жизни.

В кино они не опоздали, но билетов уже не было. Люба расстроилась. Ей казалось, что Виктор непременно должен рассердиться. Но он только передвинул тюбетейку характерным для него жестом, купил два стаканчика мороженого и сказал задумчиво:

— Ну, теперь куда? На танцы?

Но на танцы Люба идти не решилась: стеснялась своего бедненького платья. Решили просто посидеть, послушать музыку.

В парке горели матовые фонари, песок поскрипывал под ногами гуляющих, все скамейки были заняты. Люба с Виктором дошли почти до конца главной аллеи, но тут его окликнули с одной скамьи:

— Виктор, давай сюда, к нам иди, места хватит!

Люба оглянулась на голос, но Виктор нахмурил брови и даже не повернул головы. Тогда со скамейки вскочил Алеша Саранкин, подручный сталевара и член комсомольского бюро цеха. Его свежее, чуть курносое лицо дружески улыбалось.


Рекомендуем почитать
Войди в каждый дом

Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.


«С любимыми не расставайтесь»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Звездный цвет: Повести, рассказы и публицистика

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.


Тайна Сорни-най

В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.


Один из рассказов про Кожахметова

«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».


Российские фантасмагории

Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.