Бесконечная история - [158]

— Я не могу отдать вас под суд, — сказал Карл медленно, — не могу публично обвинить. То, что вы сделали, недоказуемо. Но я не желаю, не желаю, слышите? Я не желаю терпеть ваше присутствие в пределах моей страны. Вы покинете Талиг немедленно и никогда больше сюда не вернетесь.

Ответом на его яростную речь был лишь полупоклон, совершенный в полнейшем молчании.

— Напоминаю вам, — сказал Карл, с трудом удерживаясь от того, чтобы стиснуть кулаки и ударить этого скользского человека, — что Кэналлоа — тоже часть Талига. В Алвасете отсидеться вам не удастся. И на заступничество герцога Алва можете тоже не рассчитывать.

— Я поеду гораздо дальше, Ваше Величество.

— Дальше Кэналлоа? — презрительно переспросил Карл. — На Марикьяру?

— В Багряные земли.

— Вас не пустят дальше Межевых островов. Мориски делают исключение лишь для кэналлийцев, а вы все-таки не кэналлиец, даже если в Кэналлоа вас и считают за своего.

Пустая, «посольская», как называла ее Анжелика, улыбка появилась на губах Валмона.

— Я уже бывал в Агирнэ, Ваше Величество. Надолго мой визит не затянулся, но все же он был. Кроме того, пять лет назад, во время Гайифской войны, случай позволил мне спасти жизнь нар-шаду Зегины. Мы смешали кровь по морисским обычаям и стали побратимами. Меня примут не только в Агирнэ, но и в остальных «звездах».

Карл никогда не слышал ни о визите Валмона в Агирнэ, ни о спасении нар-шада Зегины. Валмон мог блефовать. Известный политический игрок, он славился своим умением вводить людей в заблуждение.

Но все это могло оказаться и правдой.

— И это позволит вам, — сказал Валмон, — скрыть истинную причину моего отъезда. Противникам Талига, думаю, доставят некоторое огорчение слухи о ваших переговорах с морисками.

Еще недавно в этих словах Карл услышал бы добрый совет, но сейчас ему чудилась лишь издевка.

— А как же герцог Алва? — сказал вдруг Карл. — Не говорите мне, что он не знал, ведь вы всегда заодно!

Карл чувствовал себя, словно человек, увлекаемый лавиной. Каждый следующий шаг ухудшал его положение, но остановиться он был не в силах.

Взгляд графа Валмона, обычно непроницаемо-мягкий, неожиданно сверкнул сталью. Никогда прежде Карл так явственно не ощущал, что этот человек гораздо выше и сильнее него. Казалось, еще слово, и Валмон придушит его на месте.

— Меня вы можете обвинять, Ваше Величество, — заговорил Валмон теперь совсем другим тоном, — но не герцога Алву. Он сдался на верную смерть, чтобы сохранить жизнь вашему отцу, и оставался в плену по той же причине. Если бы герцог Алва знал о моих намерениях, он сделал бы все возможное, чтобы меня остановить.

— Неужели?

— Если бы Рокэ Алва желал ему смерти, то мог бы просто не появляться у эшафота, на котором вашего отца неминуемо бы казнили, — сказал Валмон. — Фердинанд Второй отплатил своему Первому маршалу, оговорив его на суде. Хотите доказать, что вы поистине сын Фердинанда Оллара, доказывайте, и Создатель вам судья. Прощайте, Ваше Величество.

Валмон поклонился и стремительно вышел.

Карл остался один, охваченный нервной дрожью, словно мальчик, впервые обнаруживший, что мир не так прост, как ему казалось.

* * *

Вернувшись с каданской границы, бывший регент, а ныне вновь Первый маршал Талига Рокэ Алва не явился с визитом к своему королю. Несомненно, герцог Алва уже знал о подлинным причинах отставки экстерриора и его спешном отъезде. Сообщение о том, что герцог Алва болен и нижайшее просит отложить аудиенцию, Карл счел насмешкой над зарвавшимся мальчишкой. Мальчишкой он себя и чувствовал.

Карл бродил по своим покоям, не в силах справиться с охватившей его яростью. И страхом, что уж лгать себе. Поговорить ему было не с кем. Октавия пятый год жила в Дриксен, Анжелике и Октавию Карл не решился что-то рассказывать. Для них, как и для всех посторонних, отставка графа Валмона была лишь прикрытием для его отъезда в Багряные земли.

Карл не был уверен, что его брату и сестрам нужно это знание, его самого сжигавшее почти месяц. Любить кого-то, словно родного, и обнаружить, что он…

Теперь Карлу предстояло говорить с Рокэ Алвой, и разговор этот мог оказаться еще страшнее, чем разговор с Валмоном. Дядюшку Марселя он уже потерял, потерять papi Rocio…

К Леворукому!

Карл давно перестал быть ребенком. «Папочка Росио» остался в прошлом. Ныне был лишь герцог Алва, Первый маршал Талига, один из самых влиятельных людей на континенте, и человек этот не пожелал прийти к своему королю. Что ж, королю будет нетрудно навестить его самолично. Нужно было, наконец, выяснить, продолжит ли герцог Алва и дальше поддерживать короля Талига или предпочтет использовать изгнание своего друга, чтобы пойти против законной власти.

Карл чувствовал только злость — холодную, словно снег на торкских перевалах. Он велел седлать коня и собрать свиту.

Знакомый дом на улице Мимоз встретил его тишиной. Наконец, после долгих попыток достучаться ворота открыли, и Диего Гутиэррес, домоуправитель Алвы, вышел ему навстречу. Гутиэррес почти не знал талиг. Карл невольно порадовался, что никто в его свите не понимает кэналлийский.

Наглец Гутиэррес не желал пускать их в дом. Карл спорил с ним на языке, который, повернись судьба иначе, мог бы оказаться Карлу родным. С трудом давил в себе ярость, грозившую выплеснуться наружу.