Бешеный Теофило - [2]

– Проваливай куда угодно!.. – отвечает теща тем же любезным тоном. И довольный Теофило поднимается с дивана и идет в ближайшую кафану, чтоб там, усевшись под навесом, заказать кофе и ждать, не найдется ли желающий сыграть в домино. Последний раз Теофило играл еще до свадьбы. Но желающих не находилось, и Теофило ничего не оставалось сделать, как только взять газету, которую он прочел несколько дней назад, но которая все еще висела на палке в кафане. Время, оставшееся до конца обеденного перерыва, Теофило провел бы совсем неплохо в обществе газеты, если бы не случилось того, о чем он вовсе и не думал. Теофило только что прочел корреспонденцию, в которой ругали какого-то попа за то, что у' него не хватило терпения дождаться разрешения на второй брак, и хотел уж было перейти на «Нам сообщают» (рубрика, особенно интересная потому, что редакция за нее не отвечает), как с площади донесся какой-то шум. Чья-то собака сорвалась с цепи и мчалась вдоль улицы, за ней гналась толпа мальчишек, бросая в нее комьями земли и завывая: «Ату, ату его!!»

Мальчишки-ученики, дремавшие возле дверей лавок, пока хозяева отлеживались после обеда дома, а подмастерья храпели в комнатах, за лавками, в мгновение ока очнулись ото сна, схватили кто трехногий стул, кто аршин, кто гирю и бросились– в погоню за собакой.

Теофило опустил газеты на колени, чтоб лучше было видеть, и вдруг почувствовал желание присоединиться к облаве, чтоб хоть как-нибудь развлечься и скоротать оставшееся время. Он опустил палку с газетами на тротуар, намереваясь преградить собаке дорогу. Но та не растерялась и юркнула под стол, за которым сидел Теофило. Тогда Теофило попытался вытолкнуть ее ногою, но собака схватила его за ногу и укусила с такой злобой, что нога почти сразу же одеревенела. Мальчишка-официант, увидев это, схватил стул и ударил собаку по голове так, что та упала. Она поднялась и только хотела продолжать бегство, как подоспели остальные преследователи, и не прошло и двух минут, как собака лежала на мостовой мертвая. Толпа окружила жертву своего варварского геройства, а мальчишка-официант и несколько шегртов из соседних лавок столпились вокруг Теофило, который сквозь разорванную штанину разглядывал окровавленную ногу.

– Больно вам? – спрашивает один из шегртов.

– Смотри-ка, укусила! – добавляет другой.

– И брюки порвала!

– То-то и плохо, – вздыхает Теофило, пытаясь определить, можно ли поставить заплату на такую большую дыру.

– Рана не бог весть какая, – продолжает первый шегрт, – приложите немножко растительного масла и соли!

– А что, если собака бешеная? – не унимается второй. Все так и замерли, а Теофило побледнел, испуганно поднял голову и, посмотрев на говорившего, почти шепотом спрашивает:

– Как, то есть, бешеная?

– А очень просто… бешеная…

– При такой жаре любая собака может сбеситься, – убежденно объясняет шегрт.

– Вот, например, недавно в селе Троицы бешеная собака укусила человека, – поддерживает его кто-то.

– И?… – спрашивает бледный и растерянный Теофило.

– И ничего… сбесился человек…

– И?? – повторяет перепуганный Теофило.

– И отвезли человека в Ниш, в сумасшедший дом, – уверенно продолжает шегрт.

Дальше Теофило уже не мог слушать, последние капли крови исчезли в его лице, с трудом он поднялся со стула и поплелся домой, а шегрты с увлечением продолжали обсуждать происшествие.

Разумеется, дома Теофило был встречен так, будто не собака его укусила, а он собаку.

– Поделом тебе! Не будешь соваться куда не следует, – закричала жена.

– Ведь не укусила же она кого-нибудь другого, порядочного человека, – поддержала теща. – Ведь вот не укусила же она, например, господина шефа. Конечно, кого ж еще?

Затем настала очередь беспокоиться о брюках (очередь до Теофило дойдет позднее). В рваных брюках нельзя было появиться в канцелярии, а других брюк у Теофило не было. И пока женщины вертели, выворачивали и разглядывали брюки со всех сторон, выискивая, откуда бы отрезать кусок, чтоб поставить заплату на такую большую дыру, полуголый Теофило сидел в углу, размышляя о судьбе человека из села Троицы.

О том, чтобы пойти в канцелярию, не могло быть и речи, так как прошло уже немало времени. Поэтому госпожа Дунич написала очень вежливое письмо, в котором она просила господина шефа извинить мужа за временное отсутствие. В конце письма госпожа Дунич приписала еще что-то очень хорошее, и соседский мальчишка отнес письмо по адресу.

Теща, наконец, вернула Теофило брюки, прибавив:

– На, напяливай и иди в канцелярию, есть еще время.

– Я же сказал, что не пойду сегодня, – шепчет Теофило.

– А почему это ты не пойдешь, хотела бы я знать? Еще только четыре часа, и до шести еще много времени.

– И господин шеф может рассердиться, – добавляет госпожа Дунич.

– Ну и пусть сердится. Я же вам говорю, что к ране нужно скорее что-нибудь приложить.

– Подумаешь, какое дело! – возмутилась теща. – Заживет, как на собаке. Может, тебе еще и мази купить для такой пустяковой царапины?

– Да, купить, – разозлился Теофило. – Я же вам говорю, что собака могла быть бешеной.

– Что ты сказал?? – заорала теща и выпустила из рук стакан, в который она собиралась налить себе свежей воды.