Беседы об искусстве - [64]
О! Умоляю вас, во имя наших предков и ради наших детей, не ломайте больше и не реставрируйте. Сейчас вы безразличные прохожие, но однажды, быть может, вы поймете и проникнетесь горячим сочувствием, так не лишайте же себя заранее, навсегда, повода для радости, начатков развития, которые ждут вас в этом шедевре; не лишайте этого ваших детей! Подумайте, что поколения художников, века любви и размышлений обрели здесь свой итог, свое выражение, что в этих камнях вся душа нашей нации, что вы ничего не узнаете о ней, если уничтожите эти камни, она погибнет, убитая вами, и вы тем же самым промотаете достояние отчизны – ибо вот они, настоящие драгоценные камни!
Меня не услышат, я знаю это слишком хорошо. Будут и дальше ломать и реставрировать. Выходит, ничто не прервет этот гнусный диалог, где лицемерие подает реплику насилию, где одно добивает шедевр, искалеченный другим, не переставая требовать, чтобы его заменили копией, точным воспроизведением? Ничего не заменяют, слышите вы? Ничего не исправляют! Современники не более способны дать двойника малейшему готическому чуду, чем чудесам природы. Еще несколько лет такого лечения больного прошлого губительным настоящим – и наш траур станет полным и окончательным.
Разве уже не видно, до чего мы дошли с нашими творениями и с нашими реставрациями? Еще недавно нам были понятны старинные стили, они в нашем Тюильри, в нашем Лувре. Даже сегодня мы упорно стараемся подражать им, но как!..
Колокольни Лана и Реймса – братья или сестры.
Как они беспрестанно перекликаются друг с другом и какое разнообразие между соборами! Как многолик собор и как един! – Многообразен в единстве, не надо лениться повторять эти слова. В тот день, когда они будут совершенно забыты, ничто во французской вселенной не останется на своем месте.
Аналогия связует вещи и определяет их место. Эта Реймсская башня – псалом; она могла бы как прерваться, так и продолжаться, потому что красота – в самой лепке ее формы.
Изображения епископов, по-настоящему способных метнуть молнию; смиренные служки, которые держат Книгу; большая, величественная женская фигура: Закон.
Восхитительный святой Дионисий с северного портала: он несет свою голову в собственных руках, а на месте головы два ангела держат венец. – Могу ли я увидеть в этом символ? А именно: идеи, отсеченные, прерванные в своем развитии, позже воссоединятся, воцарятся в один прекрасный день, которому не будет конца…
Богоматерь с просветленным лицом в простенке портала – это настоящая французская женщина, женщина из провинции, прекрасный цветок нашего сада.
Превосходная скульптура с умелыми контрастами. Крупные складки пышного облачения оставляют на свету прелестные грудь и голову.
Простенок украшен небольшими выступающими фигурами. Если детали и не греческие, то планы именно таковы; они определяют и поддерживают общую красоту композиции.
Великолепный рисунок, сдержанные, как на фресках, краски, трогательная история Пресвятой Девы – разве от всего этого не расцветает душа? И разве не этого впечатления добивался художник? Весь фон и просветы заполнены цветочками, которые на гобелене не связаны ни с чем – только с нашей душой.
Эти гобелены – произведения высшего искусства.
И это принадлежит нам! Ни у египтян, ни у греков – по крайней мере, я так думаю – не было такого. Это вытканные многоцветные пылинки нашего прошлого! Это и фрески примитивистов, и японские гравюры, и китайские вазы: здесь предчувствуется все.
Какая роскошь! И какая мудрость в этой роскоши!
Серебристо-серый, оттененный синим и красным; однако гобелен гармонирует с камнем; у камня – цвет ладана.
Незачем знать сюжет композиции, чтобы оценить ее красоту. Здесь царит Мера, это ее царство, ее престол. – Но и сюжеты тоже сами по себе привносят элемент красоты, из чего ткач сумел восхитительно извлечь выгоду:
Вот Сретение Господне: дивные одежды Богоматери! Вот Поклонение волхвов: какое рельефное выразительное величие в этих царственных фигурах! Вот Бегство в Египет, где сидящую на осле Марию сопровождают грациозные ангелы, вполне под стать Боттичеллиевым. Вот Избиение младенцев. И эти композиции распределяются и размещаются согласно строю помпейской архитектуры. Такое чувство, будто листаешь часослов несравненного великолепия. Превосходные портреты во весь рост дополняют эти Stanze иного Ватикана. Я опять смотрю на портрет пророка, обращающегося к толпе: он утверждает, он благовествует.
Приятный серый тон гармонизирует все гобелены. Этим оттенком веков они обязаны своему долгому пребыванию в соборе, который озаряют. У нити возраст камня. Они соратники в едином труде – те, кто укладывал здесь камень на камень и шил стежок за стежком. Ткань и минерал соединяются, сочетаются, влюбленно продолжают друг друга.
Чуть оттененный красками сухой лист; алмазная пыль; черная эмаль, инкрустированная прекрасной вишнево-красной: эти дивные тона жили вместе, сплавились воедино, и сегодня их союз представляется каким-то небывалым богатством, невиданным великолепием.
И драпировки стилем своих складок напоминают о Гольбейне.
«Я не буду утверждать, что роман является как никогда актуальным, но, черт побери, он гораздо более актуальный, чем нам могло бы хотеться». Дориан Лински, журналист, писатель Из этой книги вы узнаете, как был создан самый знаменитый и во многом пророческий роман Джорджа Оруэлла «1984». Автор тщательно анализирует не только историю рождения этой знаковой антиутопии, рассказывая нам о самом Оруэлле, его жизни и контексте времени, когда был написан роман. Но и также объясняет, что было после выхода книги, как менялось к ней отношение и как она в итоге заняла важное место в массовой культуре.
В представленной монографии рассматривается история национальной политики самодержавия в конце XIX столетия. Изучается система государственных учреждений империи, занимающихся управлением окраинами, методы и формы управления, система гражданских и военных властей, задействованных в управлении чеченским народом. Особенности национальной политики самодержавия исследуются на широком общеисторическом фоне с учетом факторов поствоенной идеологии, внешнеполитической коньюктуры и стремления коренного населения Кавказа к национальному самовыражению в условиях этнического многообразия империи и рыночной модернизации страны. Книга предназначена для широкого круга читателей.
Одну из самых ярких метафор формирования современного западного общества предложил классик социологии Норберт Элиас: он писал об «укрощении» дворянства королевским двором – институцией, сформировавшей сложную систему социальной кодификации, включая определенную манеру поведения. Благодаря дрессуре, которой подвергался европейский человек Нового времени, хорошие манеры впоследствии стали восприниматься как нечто естественное. Метафора Элиаса всплывает всякий раз, когда речь заходит о текстах, в которых фиксируются нормативные модели поведения, будь то учебники хороших манер или книги о домоводстве: все они представляют собой попытку укротить обыденную жизнь, унифицировать и систематизировать часто не связанные друг с другом практики.
Книга рассказывает о знаменитом французском художнике-импрессионисте Огюсте Ренуаре (1841–1919). Она написана современником живописца, близко знавшим его в течение двух десятилетий. Торговец картинами, коллекционер, тонкий ценитель искусства, Амбруаз Воллар (1865–1939) в своих мемуарах о Ренуаре использовал форму записи непосредственных впечатлений от встреч и разговоров с ним. Перед читателем предстает живой образ художника, с его взглядами на искусство, литературу, политику, поражающими своей глубиной, остроумием, а подчас и парадоксальностью. Книга богато иллюстрирована. Рассчитана на широкий круг читателей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Джек Керуак дал голос целому поколению в литературе, за свою короткую жизнь успел написать около 20 книг прозы и поэзии и стать самым известным и противоречивым автором своего времени. Одни клеймили его как ниспровергателя устоев, другие считали классиком современной культуры, но по его книгам учились писать все битники и хипстеры – писать не что знаешь, а что видишь, свято веря, что мир сам раскроет свою природу. Именно роман «В дороге» принес Керуаку всемирную славу и стал классикой американской литературы.
Один из лучших психологических романов Франсуазы Саган. Его основные темы – любовь, самопожертвование, эгоизм – характерны для творчества писательницы в целом.Героиня романа Натали жертвует всем ради любви, но способен ли ее избранник оценить этот порыв?.. Ведь влюбленные живут по своим законам. И подчас совершают ошибки, зная, что за них придется платить. Противостоять любви никто не может, а если и пытается, то обрекает себя на тяжкие муки.
Сергей Довлатов — один из самых популярных и читаемых русских писателей конца XX — начала XXI века. Его повести, рассказы, записные книжки переведены на множество языков, экранизированы, изучаются в школе и вузах. Удивительно смешная и одновременно пронзительно-печальная проза Довлатова давно стала классикой и роднит писателя с такими мастерами трагикомической прозы, как А. Чехов, Тэффи, А. Аверченко, М. Зощенко. Настоящее издание включает в себя ранние и поздние произведения, рассказы разных лет, сентиментальный детектив и тексты из задуманных, но так и не осуществленных книг.
Роман знаменитого японского писателя Юкио Мисимы (1925–1970) «Исповедь маски», прославивший двадцатичетырехлетнего автора и принесший ему мировую известность, во многом автобиографичен. Ключевая тема этого знаменитого произведения – тема смерти, в которой герой повествования видит «подлинную цель жизни». Мисима скрупулезно исследует собственное душевное устройство, добираясь до самой сути своего «я»… Перевод с японского Г. Чхартишвили (Б. Акунина).