Берлинская жара - [95]
— Вот как? — Мюллер открыл блокнот и сразу захлопнул. — Терпеть не могу читать рукописные тексты. Попроси перепечатать кого-нибудь из референтов в приемной. А что там, что-то интересное?
— В общем-то, да. — Шольц отступил на шаг. — Если в двух словах, то Шелленберг изъявил желание добиться от СИС внимания к своей персоне путем сдачи некоторых секретов урановой программы, к которой он имеет прямой доступ в соответствии с резолюцией рейхсфюрера.
Мюллер медленно раскрыл блокнот и погрузился в чтение.
Берлин, Инвалиденштрассе,
17 августа
Рано утром Гесслиц вывел свой «Опель» — с полным баком и канистрой в багажнике — на автобан А3 под акронимом МюЛейБерл и погнал его в Лейпциг. У него было многократное разрешение на выезд из города, так что проблем с кордонами полевой жандармерии не возникло. Через два с половиной часа он остановился возле первого почтамта на окраине города. Там он купил открытку с изображением штандарта СС «В борьбе за свободу!» и марку с портретом фюрера, сел за стол и печатными буквами написал текст следующего содержания: «Марта заболела. Останемся здесь до весны. Приезжай, когда сможешь. Твои петунии уже завяли. Фриц и Эмма». Затем указал адрес отделения Рейхспочты в Кройцберге с припиской «до востребования».
Гесслиц подошел к окошку и спросил у пожилой чиновницы:
— Скажите, когда письмо будет в Берлине?
— Сегодня вечером, мой господин, — ответила она. — Вам повезло: почту заберут через семнадцать минут.
Отдав открытку, Гесслиц вышел на улицу, залил в топливный бак бензин из канистры, сел в машину и сразу поехал обратно. Спустя два часа сорок минут, он вошел в здание крипо ровно к началу собрания криминальратов у Небе.
Пока Гесслиц возвращался из Лейпцига, в конспиративной квартире СД на Инвалиденштрассе Хартман встретился с Шелленбергом.
Шеф СД пребывал в задумчиво-меланхоличном настроении. Ночью он прилетел из Польши, где в «Волчьем логове» Гитлер провел расширенное совещание всех родов войск, а до того побывал в Бухаресте: стало известно о попытках румынских дипломатов договориться с британскими и американскими коллегами о возможности подписания перемирия, и Шелленбергу вместе с Канарисом пришлось искать концы, мотаясь между Сигуранцей и Секретной разведывательной службой, пока наконец Канарис не вышел на самого Михая Антонеску, министра иностранных дел, и не высказал ему свои претензии, а тот, в свою очередь, не начал мямлить и оправдываться, чем косвенно подтвердил опасения рейха. В самолете Канарис долго молчал, а потом, нагнувшись к уху Шелленберга, со своим обычным прононсом, лишь усиливающим интригу, сказал: «Я всегда говорил, что кони у них подкрашенные. Что тут взять? — цыгане. Черчиллю еще бы сошло, но вот Рузвельту с их традициями Дикого Запада — это навряд ли. Сейчас в цене железные кони, которые есть только у нас и у русских. Вот противоречие, на котором можно сыграть по-крупному, дорогой друг, не правда ли?» У Шелленберга чуть не слетело с языка «Конечно, Вильгельм», но он вовремя вспомнил, с каким волком под шкурой овцы он имеет дело.
— Ко мне обратился некто Шольц, — сообщил Хартман, раскуривая сигару, которой его угостил Шелленберг, — и предложил работать на гестапо.
— Шольц? Знаю такого. Соглашайтесь, — беспечно позволил Шелленберг. — Понятное дело, что сотрудничать с ними вы будете против меня. Давайте совершим кульбит перевербовки, чтобы длинный нос Мюллера застрял в собственной дверной щели. Но будьте осторожны: этот Шольц не так прост, как хочет казаться.
— И вот еще что. Хочу подбросить вам пищу для размышлений. Во время разговора Шольц попросил, чтобы я обратил внимание на известный ему откуда-то факт вашей якобы готовности через мой контакт поделиться с англичанами информацией по урановой программе.
Хартман исподволь внимательно наблюдал за реакцией Шелленберга, который мизинцем снял табачную крошку с языка, глубоко затянулся и сбросил пепел на блюдце. С лица его не исчезло выражение безмятежности. Он плеснул в бокал немного коньяка.
— А вот это уже интересно, — сказал он. — Надеюсь, этот факт он узнал не от вас?
— Я похож на самоубийцу?
— Хорошо. Я обдумаю ваши слова. Невольно вспомнишь Шопенгауэра: «Не говори своему другу того, чего не должен знать твой враг».
— Есть и другое выражение: что знают двое, то знает свинья.
— Да, так вернее. Тем более что эти двое — мы с вами, а свинья… сами понимаете. Виклунд приезжает завтра?
— Сегодня. Поздно вечером.
— Ну, да: завтра — это я полагал с ним встретиться.
Во время встреч в комнате всегда было включено радио. Звонкий голос Геббельса с надрывом цитировал слова фюрера: «Нация должна воевать и побеждать! Без войны — это слабая нация, она обречена на уничтожение!» Шелленберг подошел к окну, отвел рукой гардину и уставился на противоположное здание, украшенное нацистским плакатом.
— Один народ, один рейх, один фюрер, — медленно прочитал он лозунг на плакате. — Хотите забавную шутку?
— Давайте.
— Услышал на аэродроме от летчиков: истинный ариец должен быть белокур и голубоглаз, как Гитлер, и строен, как Геринг.
Хартман не улыбнулся.
— Не смешно, — согласился Шелленберг. — А все потому, что волосы у Гитлера темные, а глаза — серые. Хотя Геббельс повсюду трубит, что голубые. Да и Геринг в последнее время заметно исхудал. Этим летом в СС приняли целую дивизию мусульман из Боснии и не поморщились, а все эти штангенциркули для измерения черепов, всю эту евгенику, «Лебенсборн» и прочую дребедень и вовсе списали в сарай за ненадобностью. Наша идеология трещит по швам. Такой вот анекдот.
Перед нами не исторический роман и тем более не реконструкция событий. Его можно назвать романом особого типа, по форме похожим на классический. Здесь форма — лишь средство для максимального воплощения идеи. Хотя в нём много действующих лиц, никто из них не является главным. Ибо центральный персонаж повествования — Власть, проявленная в трёх ипостасях: российском президенте на пенсии, действующем главе государства и монгольском властителе из далёкого XIII века. Перекрестие времён создаёт впечатление объёмности.
Один рассказ. Одна повесть. Один роман. Человеку по-настоящему интересен только человек, писал Блез Паскаль. Так же думал Чехов. Жизнь человека – это смех и слезы. Более того, естественным образом одно перетекает в другое и наоборот. Кто-то собрался жениться, кто-то потерял работу, кто-то решил сбежать… Людям свойственно сопротивляться обстоятельствам, совершать ошибки, шутить, надеяться. В каждом из нас много других людей, о которых хочется говорить. И когда мы думаем о себе, очень часто мы думаем о них. Книга о людях, живущих сегодня.
Шестнадцатый выпуск ежегодника «Поединок» открывает повесть Валерия Аграновского «Профессия: иностранец» о советском разведчике Г.-Т. Лонгсдейле. В остросюжетной повести Анатолия Степанова «Футболист» речь идет о дельцах, превращающих спорт в средство обогащения, лишающих миллионы истинных болельщиков удовольствия от спортивной борьбы. В материал Юрия Митина о Конан Дойле органично вплетается рассказ о возникновении криминалистики как науки, автор останавливается на некоторых давних делах, являющихся вехой в развитии одного из направлений криминалистики — дактилоскопии, токсикологии, судебной медицины.
Все было не так. Таинственная Мата Хари, исполнительница экзотических танцев и стриптиза, изящно работавшая на германскую разведку, не была расстреляна в пригороде Парижа французскими солдатами. Обаятельный резидент с кодовым позывным h.21 невероятным образом выжила, и тюремный врач Антуан Моро, спасший ее, теперь имел все основания рассчитывать на взаимные чувства. Но Мата Хари, родившись заново, не начала новую жизнь. Прогулки по тонкой грани между пороком и благодетельством опять стали для нее опасным увлечением и неудержимой страстью…
1983 год, КГБ просит о помощи британскую Секретную службу, ЦРУ и израильский Моссад в проведении операции против международной неофашистской группировки, именуемой НСДА. Комитет госбезопасности располагает данными, что эти неофашисты скупают оружие на советской военной базе, расположенной под Алакуртти, около русско-финской границы. Местоположение секретной базы, куда террористы тайно переправляют оружие через границу, неизвестно. Предводителем неофашистов является некий граф Конрад фон Глёда, человек с туманным прошлым...
Английский писатель Роберт Тронсон в повести «Будни контрразведчика» отобразил широкомасштабную и бессмысленную возню многочисленных английских спецслужб. Повесть печаталась в журнале «Вокруг света» за 1972 г. Перевела с английского Нинель Гвоздарева.
В данный сборник вошли остросюжетные повести известного болгарского писателя Андрея Гуляшки об Аввакуме Захове: «Случай в Момчилове», «Приключение в полночь», «Дождливой осенью» и «Спящая красавица».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.