Берлинская жара - [101]
— На этой неделе мы встречались с ним один только раз, — докладывала Дори. — В среду. У него дома. К Франсу… то есть к Хартману никто не приходил. Да… ему звонили. Он говорил с кем-то по телефону о каких-то поставках печенья, что ли, консервов…
— Что еще? — перебил Ослин: содержание телефонных разговоров Хартмана было ему известно.
— Еще? Еще… я увидела у него на столе письмо. Да, из Испании. Пока он был в саду, я прочитала… Я не очень поняла, кто пишет — то ли знакомый, то ли родственник. Там не было ничего особенного.
— Подробнее.
— Подробнее? Какая-то смесь немецких и испанских фраз… о том, что сбор оливок из-за жары начнется раньше срока. Еще что-то о дальних родственниках. Кто-то умер… А, еще там просят помочь какому-то Хаунито, который сейчас здесь, в Гамбурге… Он потерял работу, вывез семью из-за бомбежки… Хартмана просят помочь.
В эту минуту в кабинет без стука, и даже не сняв фуражку, влетел Венцель. Мельком кивнув в сторону Дори — «Фройлян», он подскочил к Ослину и положил перед ним документ, подготовленный Зоммером. Лицо Ослина слегка вытянулось.
— Оно было передано дважды с разрывом в полсуток, — возбужденно пояснил Венцель. — Один раз — по инициативе и под контролем СД. Второй — в Нойкельне.
Секунду помешкав, Ослин набрал номер приемной Шольца. Но того не оказалось на месте: он был с Мюллером на совещании у Кальтенбруннера. Без резолюции Шольца, а еще лучше самого Мюллера Ослин не мог решиться произвести арест агента Шелленберга. Немецкий регламент с жестким регулированием мельчайших аспектов управления не оставил в стороне и гестапо. Он положил трубку на рычаг телефона.
— Иногда я затрудняюсь ответить — кто сильнее: РСХА или бюрократия? — мрачно съязвил он. — Придется подождать, когда кончится совещание. Думаю, в ближайшие час-два все решится. — Ослин задержал свой взгляд на Дори. — Немедленно поезжайте в «Адлерхоф». Хартман сейчас там. Как хотите, но задержите его. Вы симпатичная женщина, у вас получится. Я вызову вам машину.
Гесслиц не мог избавиться от тревожного мандража в преддверии ухода Хартмана. С момента гибели Оле и Ханнелоре его не покидали дурные предчувствия. Когда утром, провожая его на работу, Нора соорудила ему бутерброды с сыром, он взял их, да и забыл в прихожей. Она догнала его уже на улице, как была, в шлепанцах и домашнем халате.
— Да что с тобой такое сегодня?
Он повернулся, взял сверток. Нора вдруг погладила его по щеке:
— Что с тобой, Вилли?
— Ничего, старушка, — улыбнулся Гесслиц и положил свою широкую ладонь на ее маленькую руку. — Ничего. Все хорошо.
«БМВ» Андреаса выехал из гаража крипо ровно в половине двенадцатого. Отринув осторожность и здравый смысл, Гесслиц на своем «Опеле» пристроился ему в хвост, дабы самолично убедиться, что Хартман благополучно покинул «Адлерхоф». Андреас заметил едущего позади Гесслица и осуждающе покачал головой. Но по-другому быть не могло — сердце Гесслица терзалось скорбью.
Подъехав к отелю, Андреас поставил машину в переулке, чуть левее от центрального входа — так, чтобы не светиться, но чтобы Хартман, выглянув в окно, мог его увидеть. Гесслиц припарковал свой «Опель» на противоположной от «Адлерхофа» стороне улицы: с этой точки в зеркале заднего вида он мог наблюдать и за входом в отель, и за переулком, где стоял Андреас.
Хартман видел, как к отелю подъехал «БМВ» Андреаса. Он прошел в комнату отдыха, быстро переоделся в форму оберштурмбаннфюрера. Щеткой смахнул с плеч незримую пыль. Посмотрел в зеркало, поправил прическу. Затем запер окно и полуприкрыл его шторой. Это был знак связному из «Интеллиджент сервис», чтобы члены ячейки до особых распоряжений «залегли на дно». Рацию следовало перенести в другое место, отношения друг с другом прервать. На столе аккуратной стопкой были сложены подписанные им документы, а также письмо, в котором он извещал, что вынужден на неопределенное время оставить работу в «Адлерхофе».
Он застегнул ремень, перекинул портупею под погон через правое плечо. Проверив обойму, вложил в кобуру штатный «Вальтер П38», из которого не было сделано ни единого выстрела, расправил и одернул сзади мундир. Он еще раз оглядел себя в зеркале. Затем надел фуражку. «Всё, — подумал Хартман, — теперь всё». И в эту минуту в дверях кабинета возникла Дори. Это было столь неожиданно, что он отступил назад.
— Что ты тут делаешь?
Глаза Дори удивленно расширились: она никогда не видела его в эсэсовской форме. В следующее мгновение она кинулась к нему.
— О, Господи, Франс! Франс! Надо бежать. Не спрашивай. Уходи. Уходи срочно! — запричитала она, хватая его за руки.
— Ничего не понимаю. — Он попытался улыбнуться.
— Тебя арестуют. С минуты на минуту. Они тебя арестуют.
— Да кто?
Дори всхлипнула. Глаза подернулись влагой.
— Гестапо. Не спрашивай. Беги прямо сейчас.
Он схватил ее в охапку и вытащил в коридор.
— Да в чем дело? Говори, Дори. Говори.
По щекам ее текли слезы.
— Эх, Франс, какой же ты… неосторожный. Я приставлена к тебе гестапо. Меня заставили, вынудили… Моя семья, родители… они в концлагере. И только от меня, от моего согласия работать с гестапо зависит их жизнь. — Она подняла на него глаза. — Но я почти ничего им не говорила. Ведь я кое-что видела… и у Чеховой, этот тип, он был тебе нужен, я ничего им не сказала. И про твоих друзей из люфтваффе… я ничего, ничего им не сказала… А час назад я слышала… они что-то раскопали. Они едут к тебе… Меня послали задержать тебя… задержать, понимаешь?
Перед нами не исторический роман и тем более не реконструкция событий. Его можно назвать романом особого типа, по форме похожим на классический. Здесь форма — лишь средство для максимального воплощения идеи. Хотя в нём много действующих лиц, никто из них не является главным. Ибо центральный персонаж повествования — Власть, проявленная в трёх ипостасях: российском президенте на пенсии, действующем главе государства и монгольском властителе из далёкого XIII века. Перекрестие времён создаёт впечатление объёмности.
Один рассказ. Одна повесть. Один роман. Человеку по-настоящему интересен только человек, писал Блез Паскаль. Так же думал Чехов. Жизнь человека – это смех и слезы. Более того, естественным образом одно перетекает в другое и наоборот. Кто-то собрался жениться, кто-то потерял работу, кто-то решил сбежать… Людям свойственно сопротивляться обстоятельствам, совершать ошибки, шутить, надеяться. В каждом из нас много других людей, о которых хочется говорить. И когда мы думаем о себе, очень часто мы думаем о них. Книга о людях, живущих сегодня.
Шестнадцатый выпуск ежегодника «Поединок» открывает повесть Валерия Аграновского «Профессия: иностранец» о советском разведчике Г.-Т. Лонгсдейле. В остросюжетной повести Анатолия Степанова «Футболист» речь идет о дельцах, превращающих спорт в средство обогащения, лишающих миллионы истинных болельщиков удовольствия от спортивной борьбы. В материал Юрия Митина о Конан Дойле органично вплетается рассказ о возникновении криминалистики как науки, автор останавливается на некоторых давних делах, являющихся вехой в развитии одного из направлений криминалистики — дактилоскопии, токсикологии, судебной медицины.
Все было не так. Таинственная Мата Хари, исполнительница экзотических танцев и стриптиза, изящно работавшая на германскую разведку, не была расстреляна в пригороде Парижа французскими солдатами. Обаятельный резидент с кодовым позывным h.21 невероятным образом выжила, и тюремный врач Антуан Моро, спасший ее, теперь имел все основания рассчитывать на взаимные чувства. Но Мата Хари, родившись заново, не начала новую жизнь. Прогулки по тонкой грани между пороком и благодетельством опять стали для нее опасным увлечением и неудержимой страстью…
1983 год, КГБ просит о помощи британскую Секретную службу, ЦРУ и израильский Моссад в проведении операции против международной неофашистской группировки, именуемой НСДА. Комитет госбезопасности располагает данными, что эти неофашисты скупают оружие на советской военной базе, расположенной под Алакуртти, около русско-финской границы. Местоположение секретной базы, куда террористы тайно переправляют оружие через границу, неизвестно. Предводителем неофашистов является некий граф Конрад фон Глёда, человек с туманным прошлым...
Английский писатель Роберт Тронсон в повести «Будни контрразведчика» отобразил широкомасштабную и бессмысленную возню многочисленных английских спецслужб. Повесть печаталась в журнале «Вокруг света» за 1972 г. Перевела с английского Нинель Гвоздарева.
В данный сборник вошли остросюжетные повести известного болгарского писателя Андрея Гуляшки об Аввакуме Захове: «Случай в Момчилове», «Приключение в полночь», «Дождливой осенью» и «Спящая красавица».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.