Берлинская лазурь - [45]

Ви появилась ровно в шесть, сразу позвонив в дверь квартиры, минуя домофон у подъезда. Впрочем, Лиза бы не удивилась, если бы она просто материализовалась в гостиной, пройдя сквозь стены. А тут хоть в одну из дверей позвонила, очень деликатное создание, хвалю! Не разуваясь, она грациозно прошла на тончайших высоченных шпильках до ближайшего кресла и развалилась в нем с видом хозяйки жизни и положения, ни слова не сказав еще не готовой к выходу Лизе, которая заметно ускорилась, дабы не навлечь на себя проклятий.

– Я каждый раз смотрю на тебя и не понимаю, как ты ходишь по улицам на таких каблуках? Я сама их обожаю, но даже выходя из дому в гораздо более скромном варианте, опасаюсь сломать ноги.

– А кто тебе сказал, что я хожу?

– Летаешь?

– Я просто постоянно пользуюсь такси.

– В таком случае, почему не своей машиной?

– Напрягает. Получи права, выбери машину, следи за знаками, не води в пьяном виде, попробуй запаркуйся, вспомни, где ты оставила машину. Сложно. А сложности я не люблю.

– В общем, да, если финансы позволяют, так куда проще. А ты не думала нанять водителя?

– Неа. Не люблю заставлять ждать. Я могу где-нибудь на трое суток зависнуть, и что же, бедолаге стоять все это время на страже? Да ну. Я не такая избалованная сучка, как кажется со стороны.

– Хорошо, считай, убедила.

– Почему-то люди склонны считать тех, кто более целеустремлен и берет от жизни то, что хочет, злыми тиранами и манипуляторами. Это расхожее заблуждение. Ничто человеческое мне не чуждо. И да, я достаточно обеспечена, чтобы не думать о деньгах, но всегда рада помочь стать богатым кому-то еще. Например, вот тебе сегодня. Как только ты закончишь терзать свои золотые кудри и наконец наденешь что-либо на свою красивую жо.

– Да-да, я уже, прости, все, готова!

Ви сказала таксисту ехать на Торштрассе – сколько-то. С немецкими числительными, которые произносятся наоборот, не двадцать три, а три и двадцать, Лиза путалась до сих пор, и оттого на слух плохо воспринимала.

– Торштрассе? А есть ли в Берлине Локиштрассе и Одинштрассе?

– Есть, но, в отличие от Торштрассе, они маленькие, неприметные и вовсе не в центре.

– Какая несправедливость!

– Воистину. Но, к слову сказать, Тор тут совершенно ни при чем, это в переводе попросту «ворота». Она действительно соединяет пару бывших городских ворот – Пренцлауэр-Тор и Ораниенбургер-Тор. Кстати, недалеко от последних есть занимательный бар. Предлагаю заглянуть после выставки.

– Выставки? Так мы едем на выставку?

– Проговорилась. Ну и ладно, уже не важно. Да, мы едем на выставку.

– Картин?

– Людей.

– …

– Впрочем, уже приехали.

После вечно загруженной трафиком Москвы Берлин приятно удивлял этим «вж-ж-жух – и приехали». Конечно, и расстояния не те, и многие жители не имеют машин, обходясь велосипедами и каршерингом. Этот город вообще про движение совсем другого рода: здесь никто не бежит просто, чтобы оставаться на месте, здесь никто не спешит и не суетится. Но при этом вовсе не пребывает в состоянии тягучей испанской маньяны, надеясь, что завтра все как-то рассосется само собой и не придется ничего делать или решать. Берлин движется потому, что ему это нравится. Бегать по утрам, мчаться на велике, гулять днем в парке, а вечером – по центру города, танцевать до утра в клубах, а после, так и не удосужившись поспать, со случайной толпой ехать на пляж, в чью-либо мастерскую или на фестиваль под открытым небом. Говорят, иногда штамп из «Бергхайна» на запястье – вполне веская причина прийти на работу позже или и вовсе забить на понедельник. Но это не точно. На всякий случай, лучше уточнить. И эта вторая отличительная особенность Берлина: он обожает дисциплину. Если что-то должно открыться в 18:30, а закрыться – в 23:35, будьте уверены, именно так все и будет. В этом Лизе уже довелось убедиться. Едва они подошли к огромной стеклянной витрине галереи, внутри зажегся свет, и распахнулись двери, впуская стоящих пред ними посетителей.

В большом зале собралось не менее ста человек, и люди все входили и входили. Казалось, сейчас они наполнят помещение битком. Лиза в упор не понимала, чем вызван этот ажиотаж: на белых стенах не висело абсолютно ничего. Ничего не проецировалось, ничего не звучало, не происходило и даже не анонсировалось. И тем не менее новые посетители заходили и заходили. И чего-то ждали. Куда-то «на секундочку» отбежавшая Ви все не появлялась, а вокруг уже сгустилась толпа, столь ненавидимая Лизой. Люди галдели, источали запахи – от резкого парфюма до разнообразных телесных ароматов, и от всего этого становилось немного дурно. Захотелось срочно выйти покурить, и Лиза уже направилась к выходу, когда ее запястье ухватили пальцы Ви. Она уверенно, но тихо сказала: «Идем».

Они прошли вглубь, где оказалась еще одна неприметная дверь, которую Ви постаралась открыть максимально незаметно. Это, конечно же, не получилось, люди стояли уже практически вплотную. Несколько человек попытались было пройти с нею, но она выдала настолько убедительную запретительную тираду, что нарушители тут же смущенно ретировались. Лизу же Ви буквально втолкнула перед собой, предупреждая любые попытки толпы задержать ее.