Берлинская лазурь - [44]

– Хорошо же получился!

– Не жалуюсь. Но кто знает, будь я более любим и желанен, может, получился бы еще лучше.

– Куда уж лучше, ты и так бог!

– А ты думаешь, так просто быть богом? Все от тебя чего-то хотят, а сами при этом пальцем о палец не ударят. И все я им плохой, и все чего-то не додаю, а что додаю – не то, не тогда и не с тем. Сами не знают, чего им надо, а я виноват!

Он повернулся к Лизе спиной, и ей показалось, что он сделал это специально, чтобы она не видела его то ли разъяренное, то ли плачущее лицо. Включил радио, и оттуда моментально раздалась песня Depeche Mode:

You’ll stumble in my footsteps

Keep the same appointments I kept

If you try walking in my shoes

If you try walking in my shoes

В этот момент двери кафе распахнулись, и с улицы вихрем ворвался мужчина в распахнутой рыжей кожаной куртке, с развевающимися черными как смоль кудрями и, ослепляя всех присутствующих белозубой улыбкой, нараспев по-испански воскликнул:

– ¡Hola, amigo! ¿Qué tal? ¿Estás bien? ¡Señorita! ¡Dios mio, que bonita! Uno cafe cortado, por favor.7

– О-о-о, Леандро, дорогой! Рад тебя видеть, как ты?

Голос Томаса заметно потеплел. Они обменялись парой слов, пока кофе-машина готовила порцию напитка. Лиза же сидела, как парализованная, и не могла отвести глаз от нового посетителя. Он не отличался ни красотой, ни обаянием, но была в нем какая-то животная притягательность. А еще после комплимента он ни разу не взглянул на Лизу, и хотя стоял совсем рядом, порою задевая ее полой распахнутой куртки, не обращал никакого внимания. Совсем. Это было довольно странно и немного задевало. За последние дни она привыкла поражать берлинцев своей тонкой славянской красотой. Получив кофе, он, вместо прощания, бросил в ее сторону небрежный взгляд и полуулыбку и, рассыпая испанские восклицания в адрес Томаса, поспешно удалился, оставив Лизу сидеть на развернутом к выходу барном стуле с нелепо распахнутым ртом.

– Сейчас к тебе в рот залетит птичка.

Лиза закрыла рот, но округлившиеся глаза так просто было не спрятать.

– Что это сейчас было?

– Хе-хе, понравился?

– Нет… но… просто…

– Да ладно, не оправдывайся, Лео действует на вашу сестру абсолютно магически, я знаю. Да и не только на сестру, братьям тоже порою достается.

– Лео?

– Да, Леандро Гонсалез, то ли мексиканец, то ли колумбиец, работает диджеем, завсегдатай «Инсомнии», знаешь такой?

– Что «такой»?

– Клуб такой, да приди уже в себя, девочка, вот же ж, мачо живого увидела, так и уплыла вся с концами.

– А?

– Ага!

– Где, говоришь, он работает?

– Ой, ну все-е-е-е, начинается! Сегодня не знаю, а вот по субботам обычно играет в «Инсомнии» в районе полуночи.

– Это клуб такой?

– Так, понятно.

Томас взял со стойки стакан и щедро плеснул туда виски.

– Вот, глотни за счет заведения, в конце концов, именно в его стенах твоя лодка здравого смысла дала трещину!

Лиза залпом заглотила треть стакана и даже не поморщилась.

– Еще. Пожалуйста.

– Да на здоровье!

– Просто виски очень хороший, люблю такой, с привкусом земли.

– Заземлиться тебе и впрямь не помешает. А пока приземляешься, попробуй меня услышать: за этим челом так себе слава ходит, действует на девок как наркотик. Они потом немного того, с ума сходят. Одна и впрямь сейчас в психушке – и ей везде маньяки мерещатся. Две другие сбежали из Берлина и теперь неизвестно где. А те, кто не очень плотно на эту иглу подсел, просто нынче закрылись дома и на связь не выходят. Так что ты осторожнее. Он с виду-то душка, но хрен знает, что там с ними делает.

– Вот и узнаем.

– Ох, да понятно, русской бабе только скажи, куда не заходить, костьми ляжет, но на себе проверит.

– Но-но, я уже большая девочка, сама решу, ладно?

– Конечно, сама, просто будь осторожнее.

Лиза кивнула, всем видом выражая желание поскорее закрыть тему. В этот момент из динамиков полилась знакомая мелодия. Где же она могла ее… Точно, вчера! Та самая музыка.

– Что это играет?

– Понятия не имею, я диск поставил, который у меня кто-то забыл.

– А что на нем написано?

– Вообще ничего, – Томас показал пустую коробку с белым вкладышем, – думаю, чья-то демка. На диске тоже ни слова, если не веришь, могу показать.

– Не надо, верю. А кто забыл, не помнишь?

– Неа, даже не в мою смену, просто сидела компания, а потом он на столе остался. Думал, вернутся за ним, но, видать, не настолько он ценен. Хотел выбросить, включил и заслушался. А что такое? Еще один инсайт?

– Да, вроде бы, это вчера играли на той самой вечеринке.

– Не исключено, Берлин маленький.

– Можно тебя попросить, если за ним все же придут, спроси, кто это. Мне бы очень хотелось с ним познакомиться, или с нею, с музыкантом этим, в общем.

– Хорошо, спрошу, но маловероятно. Его еще в прошлом году забыли. Вряд ли уже вспомнят. Но я тебя услышал, договорились.

– Ну а теперь мне пора. Впереди очередное приключение. Надо морально приготовиться. Или аморально.

– Ох, Лиза-Лиза!

– Не скучайте, паппи!

Она положила на стойку несколько купюр и по-детски вприпрыжку выскочила из кафе, послав на прощанье Томасу воздушный поцелуй. Односолодовая кровь Шотландии, латино-американские феромоны и волшебство загадочного музыканта разогрели ее кровь настолько, что теперь она с нетерпением ждала вечера.