Берлин 1961. Кеннеди, Хрущев и самое опасное место на Земле - [179]

Письмо заканчивалось словами:

«С глубоким уважением, готовый к услугам,

Люсиус Д. Клей,

генерал армии США в отставке».

Париж Понедельник, 23 октября 1961 года

По распоряжению Кеннеди американский посол в Париже генерал Джеймс М. Гевин договорился о встрече с президентом Шарлем де Голлем, чтобы ответить на письмо французского лидера, полученное Кеннеди двумя днями ранее и вызвавшее у него сильное раздражение.

Шарль де Голль стал самым неудобным союзником, да еще и оказывал влияние на западногерманского канцлера Конрада Аденауэра, а Кеннеди, желая вовлечь Москву в новые переговоры по Берлину, хотел выступать единым фронтом с союзниками. Де Голль отказался даже принимать участие в предварительных совещаниях о возможностях новых переговоров с Советами, на которых присутствовали американцы, британцы и западные немцы, – не помогли ни просьбы, ни увещевания.

Де Голль неодобрительно отнесся к переговорам между Раском и Громыко, которые состоялись вскоре после закрытия границы, поскольку они создали впечатление, что США согласились с долгосрочным разделением Берлина и готовы обсудить с Москвой законность этого положения. Кроме того, он опасался, что Кеннеди готов обсуждать с Советами даже будущее Западной Германии. Французский лидер не видел обстоятельств, при которых переговоры с Хрущевым могли привести к чему-либо, кроме дальнейших уступок, которые нарушат политический баланс в Европе и «приведут к деморализации, с которой трудно бороться, в странах, входящих в наш альянс, особенно в Германии, и могут подвигнуть Советы на дальнейшее наступление».

В письме де Голля не звучало той отеческой теплоты, которую он выказал во время встречи с Кеннеди в Париже, где президент сделал остановку перед Венским саммитом с Хрущевым. «Должен сказать, господин президент, что сегодня, более чем когда-либо, я считаю, что проводимая в дальнейшем политика должна быть следующей: отказ от обсуждения изменения статус-кво в Берлине и существующей ситуации в Германии и, следовательно, отказ от ведения переговоров по этим вопросам до тех пор, пока Советский Союз не откажется от действий в одностороннем порядке и не прекратит угрозы». Жесткое, не вызывающее сомнений письмо.

Сразу же после 13 августа де Голль установил в общении с Кеннеди резкий тон. Уже через две недели после закрытия границы Кеннеди обратился к де Голлю с просьбой повлиять на мнение лидеров стран третьего мира, чтобы настроить их против коммунистов. Он также сказал, что хочет, чтобы Франция оказала поддержку в предпринимаемых им усилиях в организации новых переговоров по Берлину с Москвой.

Де Голль отклонил просьбу Кеннеди относительно стран третьего мира, заявив, что слаборазвитые страны «по большей части уже приняли решение, и вы знаете какое». Что касается переговоров с Советами, то де Голль ясно объяснил, почему он против этих переговоров: «из-за угроз, которыми они осыпают нас, и действий, которые они совершают в нарушение соглашений».

Французский президент предупредил Кеннеди, что сейчас, когда прошло так мало времени с августовского закрытия границы, любые переговоры будут рассматриваться Советами как «сигнал о нашей капитуляции» и, следовательно, это будет серьезный удар по НАТО. Хрущев, написал де Голль, будет использовать переговоры только для того, чтобы оказать большее давление на берлинцев.

Несмотря на двухмесячные усилия американских дипломатов и личные письма Кеннеди, французский лидер не отступил от своей позиции. 14 октября Кеннеди сообщил де Голлю, что добился «прорыва» в отношениях с Москвой: Хрущев согласился на переговоры с союзниками по Берлину, не затрагивая темы Восточной Германии. Кеннеди сообщил, что надеется в середине ноября организовать встречу министров иностранных дел союзников, чтобы подготовиться к новым переговорам с Москвой. Кеннеди заверил де Голля, что «у нас нет намерения уходить из Берлина и мы не собираемся отказываться от своих прав на переговорах». Однако Кеннеди сказал, что союзники должны приложить дипломатические усилия, пока Берлин не вошел «в стадию глубокого и драматичного кризиса». Он хочет, чтобы союзники четко обозначили цель и провели военные приготовления «перед окончательной конфронтацией».

Де Голль поднял на смех Кеннеди, сказавшего, что Хрущев пошел на уступку по Восточной Германии. Он отмахнулся от страха Кеннеди перед войной, заявив, что Хрущев «не создает впечатления, что Кремль действительно готов метать молнии. Дикий зверь, который готовится к прыжку, не выжидает так долго».

Учитывая это, посол Гевин понимал, что ему предстоят трудные переговоры. Кеннеди выбрал Гевина для работы в Париже отчасти из-за того, что Гевин относился к тем немногим людям, чьи действия во время войны заслужили уважение де Голля. Гевин был самым молодым дивизионным командиром армии США во время Второй мировой войны и получил прозвище Прыгающий генерал за свою готовность, несмотря на занимаемое положение, совершать вместе со своими солдатами боевые прыжки с парашютом [91].

Несмотря на это, де Голль разговаривал с Гевином со свойственной ему снисходительностью.