Берлин 1961. Кеннеди, Хрущев и самое опасное место на Земле - [178]

Прежде всего, написал он, «мы должны сохранять доверие берлинцев. В противном случае утечка капитала и бегство авторитетных граждан могут разрушить нашу позицию здесь, и утрата доверия к нам распространится по всему миру». Берлинцев мало заботит поведение французов и британцев, утверждал Клей, но «если мы не оправдываем ожиданий, они приходят в сильное смятение».

Клей не удержался от критики. Он косвенно раскритиковал отношение президента к закрытию границы 13 августа, считая, что это можно было оспорить, причем без особого риска. «Я не говорю, что мы должны были начать войну, чтобы остановить строительство Берлинской стены, но как минимум должны были ездить туда-сюда через границу на военных грузовиках и с помощью этих ограниченных действий препятствовать возведению стены».

Клей сообразил обвинить в этом не Кеннеди, а его берлинских подчиненных. «Я был поражен, увидев, что не предпринимается никаких действий, чтобы положить этому конец». Эти люди не склонны к риску, возмущенно заявил он. «Достаточно всего нескольких неодобрительных замечаний, чтобы отбить у них охоту высказывать независимые суждения». «Даже такие талантливые командующие, как [верховный главнокомандующий объединенными вооруженными силами НАТО Лорис] Норстед», находятся под влиянием союзников, не желающих предпринимать каких-либо действий в Берлине.

Затем Клей перешел к сути дела: «Насущная необходимость – прекратить посягательства на наши права» со стороны восточногерманских сил, «в то время как советские силы остаются в тени». Он был недоволен тем, что европейское командование «обходит вниманием» его советы относительно того, что США должны отвечать на незначительные инциденты. Он хотел, чтобы президент расширил его полномочия по такому вопросу, как проверка документов на восточногерманской границе, поскольку, по его мнению, этот вопрос был намного серьезнее, чем считали советники президента по вопросам внешней политики.

Генерал высказывал мнение с самоуверенностью человека, повлиявшего на историю путем непосредственной связи с предыдущим президентом. «Если мы хотим реагировать должным образом и быстро, местный командующий должен иметь право в случае непредвиденных обстоятельств действовать по моему совету и с моего согласия в пределах полномочий, которые вы передали нашему военному командованию в Европе».

Клей хотел, чтобы президент освободил генерала Уотсона, местного командующего, от ограничений, наложенных на него генералом Кларком (Гейдельберг) и генералом Норстедом (Париж). Хотя Клей признавал, что Соединенные Штаты не могут изменить ситуацию в Берлине с помощью военной силы, он тем не менее отметил, что «мы можем потерять Берлин, если не захотим пойти на некоторый риск, применив силу… совершенно очевидно, что мы достигли опасной точки».

Клей доказывал правильность предпринятых им действий, против которых, как он знал, выступали советники Кеннеди, – в частности, освобождение беженцев, прятавшихся в Штайнштюккене, и возобновление патрулирования автострады. Он утверждал, что «эти простые действия с нашей стороны ослабили здесь напряженность и восстановили уверенность». Он сказал президенту, что Соединенные Штаты должны отстаивать свое право свободного прохода через контрольно-пропускной пункт «Чарли» не ради себя, а потому, что этого ждут жители Западного Берлина. По этой причине, объяснил Клей, он «каждый день отправляет туда по возможности больше транспортных средств».

Клей, хотя президент не просил его об этом, изложил план военных действий на случай непредвиденных обстоятельств, как он это сделал для Трумэна после введения эмбарго. «Если нас остановят на шоссе [в Берлин], мы должны быстро незначительными силами выяснить намерения противника. Если нам придется отступить перед превосходящими силами противника, мы должны незамедлительно организовать воздушный мост и одновременно применить экономические санкции и блокаду в попытке вызвать ответное действие со стороны Советов. В Западном Берлине не будет паники, если мы одновременно предпримем эти шаги, и мы выиграем время для вас, чтобы вы могли спокойно принять окончательное решение».

Говоря об «окончательном решении», Клей имел в виду ядерную войну. Генерал спокойно заявил: «Если наши действия приведут к уничтожению и захвату вовлеченных сил, то совершенно очевидно, что советское правительство захочет начать войну».

Заканчивая эту тему, Клей пообещал в будущем писать более короткие письма. Он заверил, что для него большая честь служить Кеннеди в Берлине, но добавил: «Я понимаю, что никто полностью не осознает, что это значит». «Я не думаю, – написал он, – что вы послали меня сюда, чтобы я жил изолированно, и я знаю, что не могу как положено исполнять свои обязанности, если считается правильным соблюдать в Берлине чрезвычайную осторожность».

Далее он затронул тему отставки. Клей был известен тем, что время от времени угрожал отставкой, и практически достигал этими угрозами своей цели. Он считал, что иногда это единственный способ привлечь внимание вышестоящих начальников.

Тщательно взвешивая каждое слово, заверяя в преданности солдата главнокомандующему, Клей, однако, выразил сомнение в том, что может продолжать служить в существующих обстоятельствах. «Могу добавить, что я прибыл сюда не для того, чтобы добавить вам проблем. Я очень хочу, чтобы вы знали, что в трудные времена я никогда не позволю себе вызвать ненужные споры и если вы решите или я сочту нужным доложить вам, что моя служба здесь не приносит никакой пользы, то я уйду так, что вызову только ваше одобрение и не добавлю вам проблем».