Белый свет - [112]

— Счастливого пути, Парман-ака! Помните, здесь ваш дом, Парман-ака!..

Совсем другое настроение нашел Маматай у Шайыр, когда среди дня зашел в прядильный цех. Подтянутая, оживленная, она встретила его как старого друга улыбкой и ясным сиянием черных глаз. А такого заразительного веселого смеха, как сегодня у Шайыр, Маматай в своей жизни еще не слышал.

— Где ты пропадала, Шайыр, — как бы между прочим, не желая портить ей настроение, спросил Маматай.

— Нужно было мне, Маматай, одной побыть, вот и шаталась по горам и долам, как заблудившаяся овца… Да и искать меня было некому, — в голосе ее пробились отчаянные нотки, а глаза снова сделались диковатыми, хмурыми, но только на какую-то долю секунды. — А груз свой сердечный я все-таки оставила там… — Она неопределенно махнула рукой в сторону видневшихся через окно дальних гор.

— Значит, начинаем новую жизнь? Отлично, Шайыр!

— А что мне? За сына теперь душа не болит, слава аллаху, все у него теперь как у людей! Насипа Каримовна шепнула мне по секрету, что учиться мой Колдош собирается!.. А еще, — она потянулась губами к уху Маматая, — внука ждем! Не сглазить бы… — Шайыр снова собрала возле себя своих быстроглазых учениц. — Ну, щебетушки, работать! Смотрите вы у меня! Я тетя строгая!

И вслед уходящему Маматаю снова слышался веселый смех.

Маматай знал, что Шайыр не подведет: уже сейчас опережает многих прядильщиц и по количеству, и по качеству продукции, так что нужно выдвигать на премию. Главный инженер остановился и сделал очередную пометку в своем рабочем блокноте.

И только Маматай вышел на лестницу, как его чуть с ног не сбила юная парочка, скатившаяся, взявшись за руки, сверху.

— Ба, Сайдана! — воскликнул весело Маматай. — Какая встреча!

Смущенные ребята выпустили руки и бросились в разные стороны. Правда, Маматай успел рассмотреть новенького электрика из отделочного.

Маматай подождал, пока Сайдана опомнится от смущения, притянул к себе, улыбнулся:

— Да ты, я вижу, совсем большая стала, сестренка! А выбор твой хвалю… Видно, обскачешь ты меня со свадебным тоем, а?

Сайдана, вся красная, вырвалась из объятий брата и убежала, погрозив ему с верхней ступени кулаком. Но Маматай-то видел, какая она счастливая и гордая, а что ему нужно было: только знать, что идет сестра правильной счастливой дорогой…

Глядя Сайдане вслед, Маматай вспомнил дом и мать с отцом, свой последний приезд в Акмойнок с Бабюшай… Нет, что ни говори, а сердце материнское самое чуткое… Как ведь уговаривала, чтобы они со свадьбой не тянули!.. Если б послушались тогда, и с Бабюшай ничего не случилось бы.

У Маматая сами собой сжались кулаки, когда вспомнил о том, что в городе снова появился Алтынбек Саяков. Маматай желал встречи с ним, хотя знал, что добром она ни для того, ни для другого не кончится, потому что сойдутся для решительного, последнего разговора…

И тут послышалось радостное, звонкое:

— Поздравь, Маматай! Поздравь нас всех!

Перед ним стояла сияющая Бурма Черикпаева, а чуть дальше, тоже улыбающаяся, Халида. Маматай вопросительно переводил взгляд с одной на другую.

— Поздно мы вчера с Темиром Беделбаевичем вернулись с коллегия министерства, а то бы позвонила… Комиссия, проверявшая готовность нашей автоматической линии, доложила… Что бы ты думал, Маматай?.. Почти готова! Слышишь? Почти готова! В ближайшее время пустим!

— Ясное дело — пустим! Разве я сомневался когда-нибудь в этом! Деловой ты у нас парень, Бурма! — хлопнул Маматай Черикпаеву по плечу. — С твоим размахом и хваткой ой какими надо делами ворочать!

— Постараюсь оправдать авансы! — Видно по всему, Бурме пришлась по вкусу похвала Маматая.

— Теперь начинается новая эра для нашего детища! На глазах наш комбинат превращается в гигант!.. А люди какие у нас, Бурма!..

Тут Маматай заметил, что Халида незаметно, отвернувшись, вытирает слезы. Конечно, без слов было ясно, что с ней.

Бурма обняла Халиду, прижала к груди, а Халида легонько, необидно отстранила ее, гордо распрямилась и сказала:

— Как ждал этого дня Хакимбай, знаю только я одна! И вот все-таки он настал… Рада, что и его руки были приложены к этому большому делу!

— Ты же знаешь, Халида… Линия наша так и называется — Хакимбаевская! Люди, рабочие, так назвали, а мы поддержали, — Маматай был расстроен слезами Халиды. — Партком уже утвердил предложение установить мемориальную доску с именем Хакимбая в отделочном цеху…

* * *

В приемной главного инженера скопилось много посетителей: сменные мастера, начальники цехов… Они ждали нарядов и распоряжений на смену от нового главного инженера, приглядчивые, дотошные… Всем было интересно, как поведет себя выросший, в сущности, у них на глазах парень в новой своей высокой должности. И Маматай широко улыбнулся им, пожал руки, с удовольствием отметил, что пришли в приемную и Кукарев, и Насипа Каримовна. Только не было старшего Жапара, улетевшего вместе с женой в Москву к Бабюшай, и снова тревожная боль сжала сердце Маматая: «как там у них?».

Маматай принимал поздравления и наказы.

И тут раздался какой-то прыгающий, тревожно дребезжащий телефонный звонок. Кукарев, чтобы не отвлекать Маматая, поднял трубку.