Белый колдун - [12]
— Нет! — ответили с разных мест несколько голосов. — Не видели!
— Ну, вот и прекрасно, — обрадовался такому совпадению доктор. — Вера Осиповна, сколько у нас на сегодня назначено операций?
— Две сегодня операции, — отозвалась из смежной комнаты фельдшерица, готовившая там инструменты.
— Две? Что ж? Можно еще одну сделать, пожалуй. Можно, если хотите, сегодня, — обратился доктор к Груне. Или, если вам удобнее будет, в пятницу. Следующий операционный день у нас пятница.
— Делайте тогда лучше сегодня, — подавленно сказала Груня и почувствовала, что ей нехорошо. — А то я в пятницу буду занята, не смогу ее привести.
— Вера Осиповна, скажите в регистратуре, чтобы больше ко мне не записывали. А вы пока выйдите, подождите там, мы вас тогда вызовем.
— Доктор, вы ее усыплять будете? — спросила Груня жалобным голосом, с глазами умирающей!.
— Нет, зачем же ее усыплять, — весело так сказал доктор, незаметным взглядом скользнув по лицу Груни. — Усыплять ее мы не будем. Заморозим руку, она ничего слышать не будет. Обычно говорим «заморозить», — другим тоном обратился доктор к студентам. — «Заморозить» это понятное слово, понятное всем. А употреблять термины «анестезия», «кокаин» — совсем другое могут подумать и разволнуются. Раз не больно, значит «заморожено». Да она девочка умненькая, и потерпит немножко, правда ведь? — обратился он к Надьке и опять улыбнулся ей.
Надька посмотрела ему в глаза решительно, отважно. И утвердительно мотнула сзади-наперед головой.
Они вышли.
— Надюша, ты только смотри не бойся, — бодрила сестренку Груня, когда они опять сидели и ожидали вызова в коридоре.
А сама боялась за Надьку. А у самой болела душа.
«Ведь ре-зать будут!.. За-мо-ра-жи-вать!.. Сам сказал!..»
— Я и не боюсь, — проговорила Надька и в какой-то забывчивости уставилась в одну точку, прямо перед собой, круглыми, широко раскрытыми, не своими глазами.
Когда Надьку вызвали, Груню уже не пустили.
— А присматривать за девчонкой?
— Сами присмотрим.
Надьку отвели за ширмочку, велели раздеться там на диванчике и, голенькую, обмотали чистой простыней.
Доктор, зачем-то уже в белом колпаке, стоял перед умывальником и мыл мылом руки. Мыл странно долго, никуда не торопился. Намылит, смоет и опять намыливает. Потом снова смывает, снова намыливает, и так много раз, словно сам не замечает, что делает. И все трет маленькой твердой щеточкой, трет ладони, пальцы, ногти.
И страшно вдруг стало Надьке! Что-то слишком непонятное, слишком неизвестное творилось вокруг. Эти люди, все в белом, и эта обстановка, вся белая, и этот воздух, какой-то особенный, тоже белый. Все, решительно все не такое, как в этой жизни, а скорее всего как на том свете, — воздушное такое, облачное, неуловимое.
А почему не пустили Груню?
А зачем догола раздели?
А для чего надели белый колпак на голову доктора?
Надьку, маленькую, смугленькую, в ярко-белой волочащейся простыне, повели в соседнюю комнату, точно в купальню купаться.
Она вошла и опять увидела перед собой новое. Тут свету так же много, как и в первой комнате, даже еще больше, потому что окон больше. И такое все белое-пребелое, — стены, потолки, мебель, люди, — даже еще белее, чем было там, глаза слепит, не можешь как следует идти, идешь и останавливаешься, идешь и останавливаешься… В воздухе пахнет спиртом и еще чем-то, видно каким-то летучим лекарством: его выпустили здесь, а оно уже там и везде. Посреди комнаты узкий, длинный, подлиннее человеческого роста, стол, на колесиках.
Надьке велели лечь на этот разъезжающий по комнате стол.
Люди в халатах тотчас же обступили ее толпой, разместились вокруг стола, на котором она лежала, так, чтобы каждому хорошо было видно.
Завозились с ее правой рукой, приготавливали к чему-то култышку, выдвинули ее, положили на резиновую подушечку…
Наконец, со своим веселым и решительным видом, вошел из первой комнаты доктор. Протянул к фельдшерице вымытые розовые руки. Она стояла и чего-то лила на них из бутылочки тоненькой струйкой.
Потом откуда-то приехала к Надьке фельдшерица с другим маленьким столиком, тоже на колесиках, и бросила на доктора ожидающий взгляд. Доктор быстрым уверенным шагом подошел к Надьке, сделал кому-то из студентов знак, от белых фигур отделилась одна, прежняя, рыженькая, стриженая. Она отвернула Надькино лицо от приготовлений к окну и положила на голову девочки свои нежные женские руки. Надьке сразу стало и приятнее и спокойнее.
Доктор, занятый возле култышки, буркнул фельдшерице что-то нарочно неразборчивое, чтобы Надька не поняла. И по внезапно охватившей всю комнату тишине ясно было, что приступили к делу.
Сначала чем-то водили и мазали по руке. Кто водил и мазал, неизвестно, — доктор ли, фельдшерица ли, оба ли.
После этого доктор сильно уколол руку иголкой. И дернулась, побежала вверх по руке боль, стрельнула в локте, в плече. Потом еще заколол доктор и еще.
Надька крепко закусила губы, закрыла глаза, приготовилась долго терпеть, много страдать… И вдруг — перестала ощущать не только боль, но и руку.
«Заморозили. Заморозили меня»…
…И показалось девочке, что лежит она где-то совсем-совсем одна, лежит мертвая, может быть уже на том свете.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Картина литературных нравов, фигуры советских писателей, взаимоотношения полов, загадки любви, проблемы семьи — вот далеко не все темы романа. Роман исключительно эпизодичен, спаян из коротких отдельных глав, и каждая из них как бы живет самостоятельной жизнью, связанная с остальными лишь только общей страстной и настойчивой идеей. Несмотря на это, в романе с самого начала чувствуется напряженность сюжета. Тема и мысль кочуют по местам, лицам, психологиям, действие нервно переносится из клуба на улицы, на бульвары, останавливается на случайных встречах.
Творчество Н.Никандрова не укладывается в привычные рамки. Грубостью, шаржированностью образов он взрывал изысканную атмосферу Серебряного века. Экспрессивные элементы в его стиле возникли задолго до появления экспрессионизма как литературного направления. Бескомпромиссность, жесткость, нелицеприятность его критики звучала диссонансом даже в острых спорах 20-х годов. А беспощадное осмеяние демагогии, ханжества, лицемерия, бездушности советской системы были осмотрительно приостановлены бдительной цензурой последующих десятилетий.Собранные вместе в сборнике «Путь к женщине» его роман, повести и рассказы позволяют говорить о Н.Никандрове как о ярчайшем сатирике новейшего времени.
«Береговой ветер» - замечательный рассказ о мальчиках из портового городка, юных рыболовах. Писатель глубоко раскрывает формирование детской души, становление человека, его характер.
Настоящий сборник представляет читателю не переиздававшиеся более 70 лет произведения Н.Н.Никандрова (1868-1964), которого А.И.Солженицын назвал среди лучших писателей XX века (он поддержал и намерение выпустить эту книгу).Творчество Н.Никандрова не укладывается в привычные рамки. Грубостью, шаржированностью образов он взрывал изысканную атмосферу Серебряного века. Экспрессивные элементы в его стиле возникли задолго до появления экспрессионизма как литературного направления. Бескомпромиссность, жесткость, нелицеприятность его критики звучала диссонансом даже в острых спорах 20-х годов.
Настоящий сборник представляет читателю не переиздававшиеся более 70 лет произведения Н.Н.Никандрова (1868-1964), которого А.И.Солженицын назвал среди лучших писателей XX века (он поддержал и намерение выпустить эту книгу).Творчество Н.Никандрова не укладывается в привычные рамки. Грубостью, шаржированностью образов он взрывал изысканную атмосферу Серебряного века. Экспрессивные элементы в его стиле возникли задолго до появления экспрессионизма как литературного направления. Бескомпромиссность, жесткость, нелицеприятность его критики звучала диссонансом даже в острых спорах 20-х годов.
Сборник рассказов, принадлежащих перу бывшего учителя географии Павла Стреблова (1912–1983), — о взаимоотношениях человека с окружающим его миром природы и животных. Доверительный тон повествования, глубокое знание повадок животных и птиц — все это привлекает юных читателей, воспитывая в них чувство любви и уважения к живому миру. Второе издание. Иллюстрации С. Стерна.
Книга «Карлуша» представляет собой воспоминания автора о своем детстве. Воспоминания без всяких прикрас, то есть, как оно было на самом деле. Все радости, горести, переживания в душе, сочетающиеся с родной природой. В книге говорится и о зарождении интереса к рептилиям, то есть почему автор их очень полюбил. Два душеполезных рассказа, сочиненных автором и одна поучительная история, взятая им из жизни его друга, привносят в книгу особый колорит. Здесь есть и юмор, и драма, свет детства и горькие нотки. Подлинная история о вороне Карлуша, пытается оптимизировать драматичность событий, чтобы еще раз задуматься о нашей цели жизни на Земле.
Впервые в России — полное собрание сказок Ганса Христиана Андерсена в одной книге! В этой книге собраны все сказки всемирно известного датского писателя, переведенные на русский язык за последние 150 лет. Проиллюстрированы они лучшими произведениями из букинистических изданий XIX–XX веков и дополнены жизнеописанием и личной перепиской автора. «Жизнь — прекраснейшая из сказок», — утверждал Ганс Христиан Андерсен. Его сказки — неотъемлемая часть и детского, и взрослого мира. Они актуальны для любого возраста.
Традиционный школьный спектакль школы имени Букера Т. Вашингтона в этом году был под угрозой срыва из-за бунта колдунов — силы добра и зла разного цвета кожи сцепились в схватке.
В волшебной долине единорогов и праздники всегда совершенно волшебные. На празднество в честь дня рождения Авроры, королевы долины, пригласили всех-всех, даже Аишу и Эмили, девочек из нашего мира, и добрых подруг Авторы. Но кто-то хочет сорвать праздник. Блёстки, которыми собирались осыпать именинницу, превратились в жижу, а прекрасные подарки в нарядных коробках оказались испорчены… Аиша и Эмили намерены разобраться и всё исправить. В конце концов без приключений не бывает идеального дня рождения!