Белый эскимос - [72]

– Вы голодны?

– Как сибирская собака!

Он исчезает на кухне и тотчас возвращается за мной. Две улыбающиеся молодые русские девушки снуют вокруг, хлопочут над едой. Когда они проходят мимо, я едва успеваю разглядеть их особую красоту, ослепительную белую кожу, глаза, обрамленные густыми черными ресницами, в которых, похоже, застыла вся мировая скорбь. И вот мы уже входим в столовую, губернатор садится рядом со мной за стол, затем появляются женщины. Одна из них – его жена, другая – молодая учительница из Иркутска. Несмотря на мои попытки общения сразу на трех языках, разговор так и остается безнадежным. Мы энергично принимаемся за еду: подают какао и хлеб с горячим вареньем, и я набрасываюсь на это блюдо так, как эскимос на мясо.

Вскоре прибывает начальник милиции с донесением, что мне разрешено остаться переночевать в доме губернатора, но на следующий день я должен вернуться на «Teddy Bear». Примите наши извинения, но…

Прощай, Восточный мыс! Несколько дней спустя мы снова уже были в Номе, где и завершилась Пятая экспедиция Туле.

Я причалил к берегу в маленькой шлюпке «Teddy Bear». Еще издалека я разглядел человека с белой бумажкой в руке, бегающего туда-сюда вдоль берега. Это была телеграмма от датского министерства иностранных дел, и я не без волнения ее вскрыл. Она содержала лаконичное послание о том, что Советская республика разрешает мое пребывание на Восточном мысе. Как капризна бывает судьба. Телеграмма опоздала на целых полтора месяца.

Прощание

Тем утром в конце октября 1924 года я в последний раз проснулся в маленьком деревянном домике на окраине Норна, где провел более месяца. К полудню мне предстояло уже быть на борту большого туристического парохода, отплывающего в Сиэтл.

Судьбе было угодно, чтобы в то утро меня посетил шаман – один из немногих, оставшихся в этих местах. И коль скоро он сам ко мне явился, то я решил на нем и закончить свое повествование.

Его имя было Найягнек, и впервые я встретил его, когда он одичавшим беглецом бродил по улицам Нома. Немудрено, что к нему было приковано немало внимания: он словно с луны свалился, непонятно каким образом попав в среду изысканных людей, элегантных магазинов и рычащих авто. Внешность его была ужасающей: маленькие пронзительные глаза бегали, нижняя челюсть тряслась в плохо наложенной на лицо повязке. Его изуродовал какой-то человек, пытавшийся убить.

О нем ходили странные слухи. Из своего жилища он устроил крепость, откуда в одиночку сражался со всем своим племенем, и против белых тоже. Он уже убил нескольких человек, и впоследствии какой-то капитан заманил его на свое судно и переправил в Ном. Здесь его год продержали в тюрьме, но, в конце концов, выпустили в связи с отсутствием улик. Мне повезло встретиться с ним сразу же после освобождения, и он охотно поведал о своем тюремном заключении. В крупном городе его воображение находило постоянную подпитку. Человека, видавшего на своем веку лишь глинобитные хижины, сани и каяки, не впечатляли ни высокие дома, ни пароходы, ни автомобили, а вот вид белой лошади, тянущей тяжелую телегу, не на шутку его взволновал. Теперь он рассказывал своим удивленным землякам историю, как белые люди в Номе раз десять пытались его убить прошедшей зимой, но что у него было десять духов-помощников в виде белых лошадей, которых он одного за другим принес в жертву и таким образом спасся. Пребывание в камере-одиночке его не сломило. Этот знаменитый охотник научился беседовать с мраком и сумел преодолеть свое одиночество. А теперь, когда его, наконец, выпустили, он мог обходиться без свежего воздуха, разговоров и людей.

Человек, обладавший силой десяти лошадей, был среднего роста старичком с горящими глазами. В его словах и тоне чувствовалась власть, покоряющая каждого, с кем он заводил беседу. Он проявил ко мне мягкость и доброту, и когда мы остались наедине, не боялся признаться, что слегка дурачит своих соплеменников. Мошенником он не был, но был одиночкой, вынужденным выступать против многих, поэтому имел свои небольшие уловки. Но как только речь зашла о старых видениях и отцовских преданиях, его ответы были непоколебимыми и звучали коротко и ясно. Вот какой оборот принял наш разговор:

– Из чего состоит человек?

– Из тела, которое ты видишь; из имени, которое ты унаследовал от умершего; есть еще кое-что, таинственная сила, которую мы зовем Ютир – душа. Она дарует жизнь, придает форму и внешность всему живому.

– А как, по-твоему, живут люди?

– Они разделены, потому что пытаются все смешать в одну кучу; они слабы, не могут делать одно дело за раз. Большой охотник не может быть одновременно и хорошим любовником. Никому не под силу с этим справиться. Люди берут силу от амулетов и живут в одиночестве, так и не повзрослев. В каждом поселке должно быть как можно больше амулетов. Одинаковость расщепляет силу, а равенство делает ее бесполезной.

– Веришь ли ты сам в какой-либо из упоминаемых тобой духов?

– Да, в дух, который мы именуем «Сила» и который в двух словах не объяснишь. Это мощный дух, создатель вселенной, погоды и всей земной жизни. Он настолько могуч, что общается с людьми не с помощью обычных слов, а через бури, снегопады, ливни, морские шторма – через все те силы, которых люди так боятся, а также через солнечный свет, морские пейзажи или игры невинных, неразумных детишек. В добрые времена Сила с людьми не общается; дух растворяется в своем бесконечном ничто и там пребывает до тех пор, пока люди не начинают злоупотреблять своим бытием и теряют почтение к хлебу насущному. Силы никто никогда не видал; его место жительства остается тайной, поскольку он одновременно и с нами, и бесконечно от нас далек.