Белые хранители - [48]
Вампир фыркнул. Вроде: "давно это было, неправда и вообще всё бабские сплетни". Сиелла засмеялась, но глаз в ответ не отвела.
— Ладно, хватит трепаться, — соизволил очнуться Сирн и тут же начиная командовать. — Разбиваемся на пары и отрабатываем удары, как обычно. Римм, сначала с Линой, потом к Сиелле. Ролм после — со мной. Начали.
Несмотря на по-осеннему холодный день, через несколько минут мы взмокли и начали тяжело дышать, в особенности я и раньше всех. Лесной пахнущий грибами и сыростью воздух холодил разгоряченное лицо. Волосы растрепались и слиплись, упрямо лезли в глаза. Я уже не следила за движениями, наугад уходя от встречных атак и вяло отмахиваясь. Впрочем, поединок подходил к концу, рождая надежду на передышку. В очередной раз уклонившись, я размахнулась, целя ногой по вампиру, но Римма на месте уже не было. Вместо него моя нога буквально провалилась во что-то вязкое. Я не удержала равновесия и с изумлением уставилась на взявшийся из ниоткуда ком болотной грязи, размером как раз с вампира. Что было более страшно: грязевой столб неожиданно дрогнул и начал неуклюже двигаться в мою сторону, рассыпая по пути слипшуюся илистую грязь и нитки водорослей.
Рядом отчаянно завизжала Сиелла: оказалось, то грязевые столбы были повсюду, словно вынырнув из воздушного кармана, и все пришли в движение.
— Что за дрянь? — ругался Ролм, ногой разбивая недружелюбную грязь, и глядя, как та медленно собирается в прежнюю форму.
Сирн завертелся на месте: вокруг демона оказалось целых четыре столба. Пятый, разбитый Риммом, чуть не придавил его же, осыпав липким илом до колен. Парень вывернулся и с громким хлюпаньем вытащил ноги из ловушки.
— Говорите, место силы? — кипятилась Сиелла, с трудом отмахиваясь от грязи. — То-то она из него так и прёт!
Меня передёрнуло: холодные кусочки земли полетели за шиворот, придавая ещё толику неприятных ощущений к уже имеющимся. Со стороны, где должен был находиться магистр Дилиас с группой, не поступало ни звука. Неужели, они тоже подверглись нападению? Или ещё что похуже?
Рядом чуть не упал, но удержался на ногах Ролм. Разбитая им в липкую кашу грязь неожиданно быстро впиталась в землю, оставив сероватые потёки ила на траве.
— Что за?..
Грязевые столбы на глазах один за другим лопались и распадались. Остальные члены пятёрки подозрительно переглянулись. Злые, уставшие, а теперь ещё и в ошмётках грязи, вампиры всё равно выглядели привлекательными. Чище всех оказался Сирн. Демон вдруг уставился в центр поляны:
— Смотрите…
Похоже, грязь, несмотря на все убеждения, обладала кое-какими мозгами, и решила задавить нас не количеством, а качеством: из ила вылепились пять плотных тёмных громадин, втрое больше прежних, и с той же ленивой непоколебимостью двинулись на нас.
— Бежим! — не своим голосом заорал Ролм, толкая зазевавшуюся Сиеллу в сторону.
Две громадины неожиданно резво подались вперед, отрезая мне и Сирну путь к отступлению. Демон уверенно развернулся, толкнул меня плечом, извинился, и подхватил за локоть, заставляя отступить в единственную свободную сторону: сквозь шуршащие ветки орешника, и бежать что было сил.
В какой момент под ногами вместо земли оказалось озеро, мы не заметили…
Сирн
Вода оказалась жгуче-ледяной. Обступила со всех сторон плотной стеной, мешающей вздохнуть и тянущей куда-то вниз. Перед глазами закружилась зеленоватая чернота и кусочки прелых листьев. Рука Кнесы, в которую я вцепился при падении, вяло трепыхнулась. Я изогнулся и изо всей силы толкнул девчонку на поверхность, туда, где чуть брезжил сероватый свет. Меня же с удвоенной силой понесло ко дну, благо, вовремя распахнутые крылья уберегли: выгнулись так, что ещё чуть-чуть и порвались бы. Приостановив падение, я завис в тёмной воде, как бабочка в сиропе. Взмахнул крыльями, превозмогая натиск воды, и отчаянно желая вдохнуть горящими лёгкими хоть немного воздуха. Водяной свод над головой разомкнулся неожиданно: я жадно вдохнул, чувствуя, как отступает пламя удушья.
— Сирн, — раздался дрожащий голос Кнесы. — Ты утонул что ли?..
— И не надейся! — откашлялся я. Как оказалось, сил на шутки ещё хватало.
Девчонка резко обернулась, плеснув по воде мокрой косой, и так заехала по лицу, что я чуть снова не отправился на дно.
— Си-и-ирн, — проблеяла она, унизительно вытаскивая меня за волосы и давая отдышаться. — Ну, извини, я так перепугалась!
Я беззлобно выругался, отфыркиваясь. Да чего уж там. И сам ошалел, как… В общем, не важно.
— Где эти твари? — я завертел головой, стараясь проморгаться и разглядеть грязевых чудищ.
— Не знаю, — застучала зубами Кнеса. — Тут вообще пусто!
— Что? — я, наконец, отёр воду с лица и невольно приоткрыл рот: озеро было другое.
Те же берега, камыш, ивы, обступающие со всех сторон, за ними лес. Но что-то неуловимо поменялось, словно краски утратили яркость и поблекли. Вокруг стояла абсолютная тишина, нарушаемая только плеском и нашим учащённым дыханием. Вся живность с озера пропала: камыши не трепало даже ветром, утки не возмущались, спеша отплыть подальше. На берегу, где должен был находиться магистр с группой, тоже было пусто.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.